Ричард Длинные Руки – вильдграф
Шрифт:
– Неужели у них есть и огры?
Второй сказал тоскливо:
– Нехорошо, что все трое – люди конунга Бадии!
– Меж собой вряд ли подрались бы, – согласился первый. – У конунга с этим строго.
Ланаян обошел вокруг убитых, но не присаживался, оценивал обстановку в общем.
– Полагаете, их убили воины другого племени?
Первый стражник возразил:
– Нет, как раз ихнего. Говорят, у них там в племени большой разброд. Я слышал, старейшины негодуют. Конунг уже и дом себе завел здесь в городе, а по их обычаям – это осквернение их нравов.
– Ну
– Это у нас бы только покричали да полаялись, а это дикари, дети ветра и кобылиц…
Ланаян тяжело вздохнул.
– Да, горячий народ. Ладно, так и доложим. Только бы не подумали, что это наши их…
Стражник возразил:
– С чего бы? Они знают, наши и мышей боятся.
Ланаян зло сверкнул глазами.
– Но-но, разговорчики!
Я отступил в тень поглубже, на цыпочках выбежал на параллельную улицу. Если конунг Бадия объявил на меня охоту, пока еще неофициально, я имею право ответить тем же. Если еще не объявил, то все равно у любого человека есть право дать сдачу. Даже заранее.
С арбалетом что-то непонятное, либо нужно делать пропил еще ближе к дуге, чтобы натяжение стальной тетивы было минимальным, либо дело не в натяжении. Но при прежней стрельбе первого мергеля разнесло на клочья, соседнему сорвало полголовы, а вторым выстрелом всего лишь пробил в третьем широкую дыру…
В глубокой тени, присев за густыми кустами, я затих и шевелил только мозгами, поворачивал так и эдак сцены, наконец воображение сопоставило первого мергеля, которого в клочья, и третьего с дырой в груди. Первый толще и мускулистее, есть такие люди с плотными и широкими костями, настоящие быки, под ними земля прогибается, широкий пояс покрыт массивными стальными бляхами, а еще на поясе длинные ножи в тяжелых ножнах…
Есть, сказал я себе. Первому я целил в брюхо, чтобы не промахнуться, болт ударил в этот пояс, а третьему попал в голую грудь, пробил ее, как облачко тумана, и унесся дальше вдоль улицы. Может быть, где-то далеко что-то разрушил, если не потерял убойной силы. Может быть, вообще вылетел за пределы города, здесь место высокое, болт мог пройти и над городской стеной…
Еще один пропил делать, мелькнула мысль. Господи, что за мощь у этого арбалета? Какой же гений его сконструировал, и почему не вложил свой жар изобретательства в строительство дорог, мостов, ускоренную выплавку железа, придумал бы ткацкий станок, ведь от прялки до него – крохотный шажок!
Ладно, блаженны миротворцы, как сказал Христос, и хотя меня то и дело начинает трясти, не до блаженства, но Церковь говорит, что Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне лучших стрелков, а лучший стрелок сейчас кто? Значит, я должен с легким сердцем выполнять угодную Господу миссию.
Человек в самом себе носит самого страшного из своих врагов, потому я сейчас просто убиваю этих самых страшных. Пока, увы, вместе с их телами, но другого способа пока не придумано.
И все-таки я трижды опускал арбалет, начиная сомневаться в правоте: иногда встреченные мергели казались непричастными к заговору, слишком благородные лица, гордые взгляды, прямые спины. Потом напоминал себе, что
К тому же ходят по двое, а то и по трое, ни разу не видел одинокого мергеля. Это значит, что не на отдыхе, идет серьезная военная операция. Сейчас в городе отборный отряд, только те, кому конунг доверяет захватить ключевые посты. По одному будут ходить, когда закончится…
– Не будете, – прошептал я и стал ловить в прицел так, чтобы прогуливающиеся оказывались друг к другу как можно ближе. – Не по той дорожке пошли…
Силен и могуществен не тот, кто сбивает человека с ног одним ударом. Действительно сильным является тот, кто способен сдержать себя в порыве гнева. Я себя сдержал. И сейчас просто веду зачистку.
Глава 12
Из воздуха ушло тепло, а луна смотрит так, словно вот-вот посыплется снег, но уже тает, как прозрачная льдинка. Со стороны востока небо сперва медленно и мучительно светлело, потом очень быстро разлился нежный румянец зари.
В городе начинались испуганные крики. Кто-то из запоздавших ночных гуляк натыкался на развороченные тела, кто-то пораньше встал, чтобы набрать без сутолоки воды у городского водоема, все охали, вскрикивали, но одни поспешно уходили, другие проявляли гражданский долг и начинали вопить, призывая стражу.
Солнце еще не выглянуло из-за края земли, но вспыхнули облака, затем жарко заискрились, словно в неистовом огне, вершины далеких гор. Воздух еще прохладный, но день скоро разогреет его так, что в полдень все попрячутся по норам…
Хотя не сегодня. Сегодня особый день. Первая часть зачистки подошла к концу, но вторая, завершающая по санации королевского дворца, начинается. Надо только постараться сохранить местных. По возможности.
Редкие горожане поглядывают пугливо, один только осмелился поинтересоваться:
– А почему пояс… не красный?
– По кочану, – ответил я. – Бей краснопузых!.. Иначе они побьют тебя, возьмут твою жену и дочь. Ах, ты человек мирный… Это хорошо, все насильники мирных просто обожают. С вами можно делать все, что восхочется, отпора не получишь.
Он примирительно улыбнулся, якобы понял шутку, вежливый такой и приятный, таких все хотят иметь в соседях.
– А что, люди в красных поясах хотят здесь остаться?
– Уже остались, – заверил я. – Теперь возьмут власть, а вас поставят… вместо мишеней.
Он заулыбался несколько принужденно.
– Все шутите… Веселый вы народ. Романтики!
К воротам дворцового сада я подходил с дрожью в коленях. Надо бы исчезником, вряд ли дорогие амулеты по распознаванию этих гадов вручат простым стражам у дальних ворот, это во дворце у королевских покоев такие наверняка у всех, да еще у Ланаяна, конечно…
У ворот четверо, двое местных и двое мергелей. Местные мне заулыбались, вот уж не ожидал, к тому же это как раз те, кого я в прошлый раз… обидел. Зато мергели посмотрели с хмурым неудовольствием, но, судя по лицам всей четверки, никто еще не знает насчет моей прогулки в храм. Иначе реагировали бы еще… заметнее.