Ричард Глостер, король английский
Шрифт:
– - Вы можете сесть, Гью, - спокойно сказал Ричард, и обратился к капеллану.
– Отец мой, прочтите молитву за упокой души нашего возлюбленного короля Эдуарда.
Капеллан с готовностью встал и начал читать молитву. Все присутствующие принялись повторять за ним слова, и стойко держались, не смотря на величину молитвенного правила.
После того как прозвучало "аминь", двери распахнулись и стража пропустила тринадцатилетнего юношу с веселым лицом, отдаленно напоминающего Ричарда в том же возрасте. Джон единственный из присутствующих не был одет в черную траурную одежду, и он откровенно радовался тому, что пропустил длинное унылое молебствие, воплощая собой торжество жизнелюбивой юности. Ричард, глядя на него, сознавал, что у него
Ричард увидел Бланш при дворе своей матери герцогини Сесилии, и ее красота произвела на него столь неотразимое впечатление, что он не хотел замечать остальных дам, какими бы достоинствами они не обладали. Саму Бланш Ричард поначалу не привлек, его в отличие от его братьев трудно было назвать красавцем, одно его плечо было выше другого из-за травмы при родах, когда повитухе, чтобы помочь уже немолодой герцогине Йоркской родить, пришлось вытаскивать Ричарда из материнского лона. Но, несмотря на отсутствие внешней красоты, Ричард, в чем убедилась леди Бланш, обладал тем безграничным личным обаянием, до которого было далеко его более удачливым старшим братьям. Он умел говорить более проникновенные слова любви, чем самые искусные трубадуры и вдохновенные поэты, и с каждым разом, расставаясь с Ричардом, Бланш все больше мечтала о новой встрече с ним. Красавица думала - она знает о любви все, но Ричард подарил ей такие более глубокие и утонченные переживания нежного чувства, что весь мир стал видеться ей в более сияющем свете. Все чаще Ричард говорил во время их тайных свиданий о необходимости узаконить их отношения. Сначала Бланш не воспринимала его предложение всерьез, она знала, как горда мать Ричарда герцогиня Сесилия Йоркская, и понимала, что она никогда не согласится на брак своего сына с ней, ее придворной дамой. Но время шло, любовь увеличивалась в сердце Бланш и, благодаря этому чувству, невозможное стало казаться возможным. Когда она родила сына Джона, то позволила Ричарду обратиться за разрешением на брак к герцогине Йоркской и королю Эдуарду. Хотя король Эдуард был склонен согласиться выполнить просьбу младшего брата о браке, герцогиня Йоркская, как предвидела Бланш, пришла в гнев и выгнала ее из своего дома с запрещением видеться с членами семьи Йорков. Несмотря на почтение к матери, Ричард в этом случае пренебрег ее запретом, и продолжал встречаться со своей возлюбленной, пока у них не родилась Кэтрин. Рождение дочери заставило Ричарда слова настойчиво добиваться разрешения на брак с леди Бланш. Но герцогиня Йоркская заняла непримиримую позицию и заявила, что еще один недостойный брак одного из ее сыновей ее убьет. Напуганный перспективой близкой кончины матери по его вине, Ричард отступился от своего намерения и тем самым разбил все надежды леди Бланш, возымевшей такое отвращение к жизни, что она ушла в монастырь. Потеряв желание жить, в скором времени возлюбленная Ричарда умерла.
Оставшись с двумя детьми на руках Ричард, ощущая свою вину за их сиротство и незавидное социальное положение, поклялся окружить их двойной заботой, а также не иметь больше незаконных любовных связей, приводящих к трагическим последствиям. Леди Анна помогала ему в воспитании его старших детей тем более охотно, что кроме сына Эдуарда она больше никого не могла родить, что ее удручало. Пасынок и падчерица в какой-то мере замещали ей нерожденных детей, и она испытывала к ним спокойную привязанность, хотя и не такую сильную как к своему родному сыну.
И все же трепетное отношение к старшему отпрыску не гарантировало тому, что Ричард будет смотреть сквозь пальцы на его вызывающее поведение, и когда он направился к отцу, чтобы поцеловать его руку, заметил:
– Вы показали, Джон, что не намерены вести себя как подобает дворянину, очевидно, вы собираетесь сделать карьеру конюха. Но мне
– - Я люблю вас, отец, и приложу все свои усилия к тому, чтобы вы забыли свое горе, - весело отозвался Джон, бесстрашно глядя на отца. Ричард, желал знать все сокровенные мысли и чувства своих детей, никогда не прерывал их в разговоре и позволял им свободно высказываться с тем, чтобы вернее наметить линию их воспитания. Его внимательное отношение к детям еще сильнее привязывало их к нему.
– - Если вы, юноша, будете вести себя подобным образом, то моя скорбь еще больше усугубится, - заметил Ричард.
– - Так что мне брать пример с этого тихого мышонка?
– спросил Джон, отпуская легкую затрещину своему младшему брату, послушно следовавшему за столом всем указаниям своего наставника. Болезненный малыш Эдуард залился слезами. Джон считал Кэтрин недостойной своего внимания и никогда не дразнил ее, зато не упускал случая задеть младшего брата и посмеяться над ним.
– Отец, Джон снова обижает меня, - пожаловался мальчик Ричарду.
– - Не плачь, Эд, ты вырастешь, и я научу тебя достойно отвечать на обиду, - ласково сказал Ричард своему любимцу, казалось, вовсе не замечая выходки своего старшего сына.
– - Эдуард, ты должен более мужественно встречать нападки. Как ты сможешь противостоять врагам нашей семьи, если даже безобидное поддразнивание своего брата встречаешь потоком слез, - сделала замечание леди Анна, желавшая, чтобы ее маленький болезненный сын походил на мощных и неустрашимых рыцарей ее семьи Невилл.
– - Эду есть с кого брать пример, матушка, с нашего отца, который так горюет по своему несравненному братцу Эдуарду, что ни разу не улыбнулся, хотя я ему поменял соль на сахар. Ей-богу, он бы вас всех давно заразил своей скорбью, если бы не я, - подхватил Джон, с аппетитом уплетая подрумяненный кусок кабана, заколотого сегодня Ричардом.
– - Знаешь, Джон, я пожалуй ошибся насчет тебя, ты готовишься не конюхом стать, а шутом, - задумчиво сказал Ричард, мысленно задавая себе вопрос, что он упустил в воспитании Джона, что тот так равнодушен к памяти его покойного брата.
– - Кто это претендует на мое место?
– встрепенулся шут Джарвик, который до сих пор молчал, опасаясь еще больше растревожить горе своего господина.
– - Найдется, кому исполнить твои обязанности, шут, если ты отлыниваешь от дела, - крикнул Джон, бросая в Джарвика кабаньей костью.
– Уже час идет, а ты ни словечка не сказал, чтобы отвлечь своего хозяина от его скорби.
– - Что ж, я, пожалуй, тоже как наш герцог Глостер буду рыдать и биться о стену головой, когда мне скажут, что я получил власть над Англией, глубокомысленно заметил Джарвик.
– - Правду говорят - выслушай дурака и понимай все наоборот, - вздохнул Ричард, заканчивая, обед чаркой бургундского вина, - Сегодня мы слушали двух шутов, но их участь будет разной. Джон, ты последуешь за капелланом, пусть он назначит молитвы для твоего покаяния, чтобы ты мог искупить свою дерзость, А ты, Джарвик, ступай на кухню, там тебя ждет кувшин отборного красного вина для поддержания твоего здоровья.
Шута не нужно было упрашивать идти на кухню, он помчался туда вприпрыжку, а вот Джон, пробормотав "Слушаюсь, отец" нехотя побрел за капелланом за наложенным на него наказанием. При всем своем озорстве Джон знал, когда нужно подчиниться Ричарду, поскольку больше всего на свете боялся, что отец может выгнать его и лишить своего общества.
Ричард, встав из-за стола, подозвал дворецкого и дал ему поручение послать гонцов ко всем знатным лордам севера Англии, чтобы известить их о смерти короля Эдуарда и приказать им дать присягу верности его старшему сыну Эдуарду Пятому. Так герцог Глостер начал выполнять свое обещание данное покойному брату сделать его наследника королем.