Ричард III и битва при Босворте
Шрифт:
Герольд Виндзор и, предположительно, сэр Роджер Котэм поехали дальше, чтобы провозглашать правление нового короля по всему северо-востоку Англии, и если выполнение их миссии было столь же опасным, какими оно, кажется, было в Йорке, то герольд Виндзор, конечно, заслужил свою награду в виде 20 фунтов, полученную 14 октября 1485 года за «определенные особые заслуги». Генрих VII также оплатил его свадебные наряды. Котэм (вероятно, на самом деле его звали Котон) тоже получил хорошую награду, будучи назначен шерифом Глеморгана и Морганнока 22 сентября 1485 года [219] . Факт использования по крайней мере одного герольда для распространения королевской прокламации кажется интересным. Короли Йоркской династии тоже использовали их для таких нужд, но герольды стали намного более значительными фигурами именно в правление Генриха VII, как если бы обе стороны усматривали в этом обоюдную выгоду. Герольды могли проявлять особое служебное рвение именно по причине своей прежней близости к Ричарду III: для них было важно показать, что они могут работать также и на нового короля [220] .
219
Campbell, vol. 1, pp. 36, 86, 437.
220
Cavell, p. 24.
Для начинающего править Генриха Тюдора было очень важно заполучить в свои руки Эдуарда, графа Уорика, сына покойного герцога Кларенса. Как последний представитель династии Плантагенетов мужского пола Эдуард был потенциальным центром притяжения мятежных сил. Генрих, соответственно, послал сэра Роберта Уиллоуби на север в Шерифф-Хаттон, где тогда проживал Эдуард. Юноша был официально передан под надзор сэра Роберта и доставлен в Лондонский Тауэр, где и провел оставшуюся часть жизни. Елизавета, старшая дочь Эдуарда IV, на которой Генрих прежде обещал жениться, тоже, по-видимому, находилась в Шерифф-Хаттоне. Она была эскортирована в Лондон в обществе «знатных дам», а затем отослана на жительство к своей матери [221] .
221
PV (Hay), p. 3.
Генрих покинул Лестер 24 или 25 августа и направился в Лондон. Он не спешил, поскольку наверняка наслаждался вниманием, которое ему оказывали на протяжении всего пути, а также чувством великого облегчения, испытанным оттого, что он перестал быть изгнанником, поставленным вне закона. Согласно Вергилию, Генрих VII вершил свой путь как полководец-триумфатор, и всюду его приветствовали радостные толпы. Он вступил в Лондон 3 сентября, где его ждала еще более торжественная встреча. Мэр и главы гильдий, уже воздававшие почет прежнему королю, встретили Генриха в Хорнси. Мэр и олдермены, облаченные в пунцовые мантии, а также другие горожане в фиолетовых одеяниях с великой праздничной торжественностью проводили нового короля в Лондон, и при этом слепой придворный поэт Генриха, Бернар Андре, читал в его честь какие-то стихи. Генрих доехал до северных дверей собора Святого Павла и там, возле Распятия, пожертвовал собору в дар три знамени, которые побывали с ним в битве при Босворте: одно с изображением Святого Георгия, другое — с валлийским красным драконом, а третье — с серо-коричневой коровой на желтом полотнище. Затем в соборе отслужили молебен «Te Deum laudamus» («Тебя, Господи, славим»), и Генрих удалился во дворец епископа Лондонского [222] .
222
Fabyan, p. 673; Great Chronicle, p. 239; PV (Hay), p. 5; Harris, «Tudor Heraldry at Bosworth», pp. 123–33. Харрис рассматривает, чем являлись эти флаги — баннерами или штандартами (источники расходятся в этом). Генрих VII также использовал в качестве эмблемной нашивки (бэйджа) серовато-коричневую корову. Это фактически означало Гая Уорика, от которого Бофоры вели свое происхождение через Бошанов из Холта; Siddons, vol. 2, part 1, p. 88.
Теперь начались настоящие дела по управлению страной. Уже 30 августа, когда Генрих все еще был на пути к Лондону, его придворный штат получил очень большую партию тканей, из которых следовало пошить новые одежды, некоторые для самого короля, а другие — для его слуг. Стоимость этих тканей превышала 358 фунтов стерлингов, и они уже были оплачены сэром Реджинальдом Брэем, которому вскоре предстояло стать канцлером герцогства Ланкастерского. Этот человек будет пользоваться особым влиянием на протяжении всего правления Тюдора [223] .
223
Campbell, vol. 1, pp. 178–83.
Некоторые из самых ранних решений Тюдора были связаны с новыми должностными назначениями и выдачей наград. Их удостоились не только главные сторонники Генриха, но также и многие люди более скромного положения, которые сплотились вокруг него во Франции или встали под его знамя во время похода через Уэльс и Англию. Генрих с очень большим вниманием старался отблагодарить их за поддержку.
Коронацию, недолго думая, решили провести 30 октября. Это давало служащим королевского гардероба больше времени на подготовку, чем у них было в случае с коронацией Ричарда III. Джаспер Тюдор получил от своего племянника Генриха заслуженную награду: за три дня до коронации он был произведен в герцоги Бэдфордские. Без его поддержки вторжение Генриха вряд ли вообще состоялось бы. Джаспер также получил себе в супруги Катерину Вудвиль, вдову герцога Бэкингема. В тот же день Томас Стэнли был произведен в графы Дерби, а еще днем ранее Эдуард Куртене стал графом Девона. Сэр Уильям Стэнли получил важные должности, но не звание пэра, на которое он мог бы рассчитывать, принимая во внимание то, что он пришел на выручку к новому королю в самый критический момент Босвортской битвы. Коронация была проведена великолепно, но, конечно, ее организаторы имели то преимущество, что могли использовать в качестве образца недавнюю коронацию Ричарда III [224] .
224
Anglo, pp. 4, 11.
Сбор Парламента был назначен на 7 ноября, то есть вскоре после коронации. Для Генриха было важно сначала короноваться, а затем получить у Парламента признание своего нового статуса. Он не мог допустить, чтобы создалось впечатление, будто его права на престол хотя бы отчасти зависят от предполагаемого брака с Елизаветой Йоркской, и потому не женился на ней до января 1486 года. Эта отсрочка в немалой степени была вызвана еще и тем, что до тех пор, пока акт Ричарда III «Titulus Regius» не был аннулирован в Парламенте, Елизавета считалась незаконнорожденной, и Генрих не мог жениться на ней, не роняя своего престижа. Кроме того, для заключения этого брака было необходимо папское разрешение, поскольку Генрих и Елизавета доводились друг другу родственниками в четвертом колене. На то, чтобы испросить и получить разрешение, потребовалось время. Первый Парламент, созванный Генрихом, заново утвердил за ним королевский титул, основываясь на том, что он был королем de facto. Это, по-видимому, означало, что Генрих мог бы созвать Парламент и до своей коронации. То обстоятельство, что он все еще находился под действием акта о государственной измене, не бралось во внимание. В своей речи к Парламенту Генрих придал особое значение своим наследственным правам на престол, а также тому факту, что он стал королем по суду Божьему, свершившемуся при Босворте [225] . Акт о государственной измене был издан против Ричарда III, «прежнего герцога Глостера, именовавшего и
225
Chrimes, Henry VII, pp. 62–3.
В этом акте о государственных изменниках начало правления Генриха VII датируется 21 августа — днем, предшествовавшим битве при Босворте. Это означало, что люди, верно сражавшиеся за короля Ричарда, правящего монарха, фактически превращались в изменников. Как показано выше, Генрих стал именовать себя королем еще до битвы при Босворте, однако его указ, предложенный на утверждение Парламенту, был сомнительным и резким нововведением, по поводу которого палата общин испытывала очень большое беспокойство. Однажды принятый, этот указ мог войти в практику, и люди куда менее охотно стали бы сражаться за короля, опасаясь, что впоследствии их смогут превратить в государственных изменников одним лишь росчерком пера. В одном письме того времени сказано: «многие джентльмены были против этого, но ничего не могли поделать, ибо такова была воля короля». В этом вопросе Генрих твердо стоял на своем, и только десятилетие спустя он согласился на издание акта, который, в сущности, делал такую практику незаконной. Последним вопросом, который нужно было уладить, стала петиция палаты общин, содержавшая просьбу к Генриху жениться на Елизавете Йоркской. Генрих милостиво согласился это сделать. Первая сессия Парламента продолжалась с 10 декабря 1485 года по 23 января 1486 года [226] .
226
Bennett, pp. 129, 130; CC, p. 195; Rolls of Parliament, vol. 6, pp. 275–8; Plumpton Correspondece, pp. 48–9. См. Приложение 3.
Свадьба была, наконец, отпразднована 18 января 1486 года, то есть чуть более чем через три года после того, как Генрих поклялся в Реннском соборе жениться на Елизавете Йоркской. После бракосочетания Генрих отправился в путешествие, чтобы посетить северные области Англии. Это была та часть страны, где ему нужно было удостовериться если не в полной лояльности населения, то хотя бы в том, что дело не идет к открытому мятежу. Он не мог предпринять прямых действий против многих фамилий, которые прежде поддерживали Ричарда, потому что, помимо всего прочего, у него не было для этого военной силы. Одиннадцатого октября 1485 года он уже издал прокламацию для графств Ноттингемшир, Йоркшир, Дарем, Вестморленд, Камберленд, а также для города Йорка и епископа Даремского. В ней он объявил, что желает даровать помилование за преступления, совершенные против него до 22 сентября 1485 года, всем тамошним рыцарям и джентри, которые вышли против него «в поле» с оружием в руках. Исключение было сделано только для сэра Ричарда Рэтклиффа, сэра Джеймса и сэра Роберта Харрингтонов, сэра Томаса Пилкингтона, сэра Томаса Броутона, сэра Роберта Миддлтона и Томаса и Майлза Меткалфов. Все перечисленные, кроме Броутона и Меткалфов, уже были объявлены государственными изменниками. Генрих, должно быть, надеялся, что это помилование поможет эффективно замирить неспокойные графства. И все же 15 октября ему пришлось просить представителей рода Стэнли (включая сэра Эдуарда Стэнли, теперь шерифа Ланкашира) провести военный сбор в своей области, потому что он прослышал, что шотландцы планируют вторжение, и весьма вероятно, что на севере их поддержат недовольные сторонники Йоркской династии. Однако к 20 октября он приказал прекратить сбор войск, поскольку мятежники рассеялись, узнав о дарованном им помиловании. Шотландское вторжение так и не состоялось.
Как бы то ни было, когда Генрих отправился в свою поездку в марте 1486 года, недовольство на севере все еще не улеглось, и было очевидно, что волнения, скорее всего, продолжатся [227] . Медленно двигаясь в северном направлении, Генрих задержался в Линкольне, чтобы отпраздновать Пасху и присутствовать на богослужении в местном соборе. Когда он находился на пути к Йорку, ему стало известно, что готовится восстание во главе с виконтом Лоувеллом и Хэмфри Стаффордом, которые к тому времени уже бежали из святилища. На самом деле, возможно, что Генрих был осведомлен об этом заговоре еще перед своим отъездом из Лондона, поскольку он взял с собой недавно учрежденную королевскую охрану — йоменов-гвардейцев, а затем, двигаясь в сторону Йорка, по-видимому, отдал распоряжение об увеличении своих сил. В Понтефракте к нему присоединилась немалая часть пэров, включая графов Линкольна, Оксфорда, Шрусбери, Риверса и Уилтшира. В Йорке его приняли с торжественными церемониями, очень похожими на те, которые были устроены три года назад по случаю приезда Ричарда III. Генрих VII, в свой черед, организовал великолепные зрелища, чтобы продемонстрировать свою королевскую щедрость [228] .
227
Campbell, vol. 1, pp. 579–81; Bennett, p. 130.
228
Cavell, pp. 26–7, 70–82; YHB, vol. 2, pp. 79, 81–5.
Пока Генрих находился в Йорке, распространился слух о том, что большое число мятежников собралось вокруг Миддлхема и Ричмонда, старинных владений Ричарда III, и намеревается идти походом на Йорк. Согласно Вергилию, Генрих сначала не придал этому значения, но когда он узнал от своих собственных слуг, что там действительно вспыхнул мятеж, «его охватил великий страх». Как бы то ни было, мятеж не получил такой сильной поддержки, на которую надеялись его предводители, и когда Генрих послал против них силы, имевшиеся в его распоряжении, мятежники рассеялись, а их предводители бежали. Пережив эту первую угрозу, Генрих наверняка испытал великое облегчение. Затем он медленно поехал назад в южном направлении. Двадцатого сентября 1486 года в Винчестере появился на свет его первый ребенок — сын, названный Артуром [229] .
229
PV (Hay), p. 11.