Ричард III
Шрифт:
— Уж не сговорился ли герцог Глостер с шотландцами, — произнесла королева.
— Её Величество желает подвергнуть меня допросу? — поинтересовался Ричард. — Не сомневаюсь, ваш брат, комендант Тауэра, сумеет устроить всё необходимое для этого.
— Вы дерзите, герцог? — Елизавета поджала тонкие губы.
— Боже, с чего вы так решили?! — Дик с трудом сдержал усмешку. — Я всецело во власти своего короля.
Эдуард нахмурился.
— Если Его Величеству будет угодно уделить мне несколько минут наедине, я сумею развеять его сомнения, — быстро проговорил Ричард.
Королева открыла было рот, но, пока
— Мне вовсе не нужны демонстрации, Дикон, — произнёс король и, увидев, как вздрогнул брат от детского обращения, нахмурился ещё сильнее. — Оставьте нас!
Придворные медленно потянулись из зала. Елизавета Вудвилл осталась, и Дик не удержался от злого взгляда в её сторону.
— Её Величество устала и тоже вынуждена нас покинуть, — произнёс Эдуард.
Королева резко поднялась и вышла. Эдуард кивнул на место подле себя, но Дик предпочёл стоять.
— Теперь, когда меня не стесняет чужое присутствие, я стану говорить прямо. Позволить мне вернуться в Миддлхейм или заточить в Тауэре — ваше дело.
Король потянулся за кубком:
— Ты не можешь отрицать того, что обладал преимуществом и оставался в выигрыше при любом раскладе.
— Я и не утверждаю обратного.
— Ты захватил самый укреплённый замок в Шотландии, а вместе с ним короля Якова III и герцога Олбани. Ты мог заставить их принять договор вассальной присяги. Смог бы завоевать Шотландию одним лишь росчерком пера и сесть наместником английского короля.
Ричард хмыкнул. Данная должность скорее досталась бы кому-нибудь из родичей королевы. Энтони Вудвиллу, например. В качестве компенсации за недоженитьбу.
— Они могли отказаться.
— В таком случае ты выдал бы их мятежным баронам, которые подписали б этот договор из благодарности.
Глостер уставился на короля, как на малого ребёнка. Хотел бы он знать, кто нашептал талантливому стратегу эти глупости. И, более того, почему брат прислушался к ним:
— Это ловушка для мерзавцев, неужели ты не видишь?
Эдуард качнул рукой, приказывая ему замолчать:
— И, наконец, ты мог заставить короля и принца подписать всё, что угодно Англии, под страхом выдачи их мятежным баронам. Но и этого ты не сделал! Ужель слава победителя Шотландии не стоит быть разделённой со своим монархом?!
Король гневался. Он кричал и сжимал подлокотники кресла. Его взгляд испепелял провинившегося, вот только Дик чувствовал себя, словно под порывами северного ветра. В обществе брата, ради которого он никогда не жалел себя, ему стало очень холодно.
— Я отвечу. Если позволишь, конечно.
Эдуард кивнул, но хмуриться не перестал. Ричард провёл рукой по лицу, будто пытаясь стереть усталость дороги и нескольких бессонных ночей. Странная бессонница, преследовавшая его с детства, стала напоминать о себе чаще в последнее время.
— А вдруг не захотели бы шотландские бароны получать своего короля и принца? — спросил он с плохо сокрытой грустью в голосе. — А ну как возмутились таким унижением их чести и достоинства, стали бы осаждать замок, дабы выбить оттуда англичан
Эдуард вскинул брови. Неужели он действительно не думал об этом?!
— Продолжай, — велел король.
— В любую минуту наше положение могло стать провокационным, конфликтным и политически невыгодным. Находясь в замке, я отчётливо чувствовал это. И виновником в любом случае выставили бы меня. Поэтому я и делал всё возможное, только бы ни один волосок не упал с голов короля и принца, — он перевёл дух и продолжил. — Зато в хрониках напишут о братской помощи, оказанной одним королём другому, а не о попытке Англии покорить своего северного соседа, воспользовавшись предательством и вероломством! А кроме того... За время своего похода я продвинул границу Англии на двенадцать миль в глубь Шотландии. Это огромная территория.
Прозвучавший от дверей голос более всего походил на шипение разъярённой гадюки:
— Если герцог Глостер столь кичится своей честью и репутацией, то отчего он не вернул Бервик? Завоевал, да и возвратил бы! Куда как эффектно выглядело б!
— Город принадлежит Англии по праву. И это справедливо, — бросил он в сторону королевы. — Так я арестован, Ваше Величество, или могу вернуться в Миддлхейм?
— Можешь... вернуться.
«...Другой бы, не имеющий его сострадания, превзошёл бы предел человеческой алчности, обрекая завоёванные территории грабежам и пожарам. Но его благородное и победоносное воинство не только не унижало покорённых людей, но и оказывало помощь и церквям, и просителям, и не только вдовам и сиротам, но и всем лицам, признанным безоружными, — позже писал Эдуард IV папе Сиксту IV об эдинбургской кампании Глостера. — Его одного оказалось достаточно, чтобы привести к покорности целое королевство Шотландское. Победы Ричарда доказали это».
Холодно прощаясь с королём, Ричард ещё не знал: весной того же года он снова вернётся в Лондон. И несколько месяцев, проведённых в родном Йоркшире, будут последним спокойным периодом его жизни.
Глава 6
Несмотря ни на что, король Эдуард радовался успехам своего младшего брата и не упускал случая заявить об этом во всеуслышание.
— О лучшем правителе для королевства до совершеннолетия старшего сына и престолонаследника и мечтать нельзя, — часто повторял он.
Почувствовав сильное недомогание весной 1483 года, Эдуард, как и собирался ранее, внёс дополнение к завещанию. В нём король назначил своего младшего брата, Ричарда, герцога Глостера, регентом и лордом-протектором Англии.
— Он чужой для нас! — заявила Елизавета. — Эдвард его не знает. И я его не знаю. Он отсиживался в Йоркшире...
— Он хранил границы и исполнял мою волю, — настаивал король.
Впрочем, у него оставалось ещё одно наиважнейшее дело.
Семейство Вудвилл за девятнадцать лет пребывания при дворе превратилось в самостоятельную и весьма влиятельную политическую силу. Посредством браков оно породнилось с самыми родовитыми представителями английской аристократии и набрало огромное количество самых высоких титулов, званий, доходных должностей и землевладений. Родичи супруги пытались распространить своё влияние и на Европу, но сталкивались с презрением и неприятием.