Рихард Феникс. Море. Книга 3
Шрифт:
— Такой кристаллизации надо лет пять, если каждый день поливать.
— Не больше? Не меньше? — строго спросил Урмё.
Умелец фыркнул.
— Ровно! Отчёт есть, предоставлю. Там детали. — Он отбежал, дёрнул нижний ящик картотеки, один из самых широких, крякнув, выудил толстую пачку исписанной бумаги, грохнул о стол. — А вы не первый у нас с такой землёй. Настой кокке прописывают при тревожностях. Да только в неразбавленном виде, как у вас, он сводит людей с ума.
— А не людей, Детей богов?
— Кого угодно, кроме, естественно, Ангуис и Боа.
Нолан увидел на одном из дальних столов разложенные кости, те самые, из сундука, поморщился. Но сегодня их вид не причинил боли, как тогда. Вероятно, общение с Шермидой и двенадцатым советником сбило восприятие, да и без костей отовсюду — из ящиков, со столов, из чуланов — тянуло скверным, неестественным, мрачным. Проследив за взглядом Феникса, умелец пылко заговорил:
— Да-да, косточки ваши. Женские скелеты. Старшей было двадцать пять, младшей, поновее который, двадцать. У первой при жизни была болезнь «придворных собачек». Что это? Когда в холоде полуголыми ходят, или в неудобной одежде и обуви. Кости от этого вспучиваются. Не в первый раз у нас такое: почти все танцовщицы и фрейлины так или иначе поражены этим недугом. Жить не хотят: то корсеты без продыху носят, то обувь неудобную. Ну вот и не выдержало тело, а что-то его добило. Вероятней всего роды. Вторая убита киркой. Не простой… — Умелец замолк, задумался, блеклые брови сошлись на переносице, ручки затеребили шейный платок.
— В чём её необычность? — поторопил Урмё.
— Как бы сказать. Такое чувство, что удар…А он был однократным! Нет, будто на самом оружии были дополнительные острые выступы над и под основной частью. Посмотрите, — умелец укатился к столу с костями, вернулся, бережно держа уже знакомый череп. — Вход ровный, квадратный, насквозь не пробили. Вероятно, лезвие было коротким. Но смотрите сюда, — пухлый пальчик ткнул на скол выше, где у живого человека вовсю росли бы волосы. А затем ниже, где уже не скол, а сеть трещин расползалась по лбу, глазницам и скулам. — Хороший удар. Вы так не считаете?
Урмё и Феникс покачали головами, умелец любовно обрисовывал пальцем каждую трещинку в желтоватой кости. Закатив глаза от недовольства ответом детективов, добавил:
— Либо эта девушка лежала, либо находилась выше преступника, ведь удар нанесён снизу, поэтому и лицевая часть такая некрасивая. Чтобы найти преступника, рекомендую найти кирку с дополнительными выступами. Вот только я таких не встречал.
— А эти девушки — люди?
— Первая не Энба, у тех кости тяжёлые и плотные, даже у оленей. Да и крупнее Энба, чем она. С Фениксами я дела не имел, а очень бы хотелось, — Взгляд плутовских глазок скользнул по Нолану и вернулся к Урмё. — Не Боа, у них голени и стопы
— Тени, — кивнул Урмё и сказал уже напарнику: — Я проверил архив вчера. Жюли была Тенью из древней династии танцоров. Всё пока сходится.
— Ну вот и славненько, — кивнул умелец и, поглаживая пробитый череп, досказал: — а вот эта красавица интересная. У неё нижняя челюсть как у женщин Ангуис, то есть состоит из двух зеркальных половин. Они могут расходиться за счёт крепких эластичных мышц. Тогда в рот можно засунуть голову кошки, например. Но, я вам скажу по секрету, женщины Ангуис не едят кошек, а только своих…
— Подождите, — одёрнул Урмё, — если челюсть, как у Ангуис, а скелет человеческий, что же это значит?
— То и значит: метис. При этом не с людьми. При спаривании Ангуис с людьми, их форма всегда берёт верх, но и живут такие метисы недолго. Я не знаю случаев, чтобы дожили до совершеннолетия. У красотки был бы змеиный хвост и четыре руки. А так ножек две и ручек две. Ни единой лишней косточки.
Нолан вспомнил историю своего отца, больше похожую на сказку. Там было о маленькой девочке в черепе змеи, надетом на голову, и малышка утверждала, что он принадлежал её отцу. Могла ли она также быть метисом? Возможно. Но это сейчас неважно.
— А с другими Детьми богов?
— Это как повезёт, — умелец задумался, покусывая кончик шейного платка, — нам такие не встречались. Но вот живьём я видел одного…
— Есть, что добавить по существу? — нетерпеливо перебил Урмё.
— Не особо. Вторая имеет несколько сломанных рёбер и пальцев, трещин в больших костях. Довольно бурная жизнь была у тебя, да, красавица? — Умелец потёрся носом о височную кость черепушки, беспокойные пальцы трогали глазницы и сколы, пересчитывали зубы на верхней челюсти.
Нолану стало противно. Он толкнул локтем Урмё. Детективы попрощались и вышли.
Вечерний город пахнул свежестью. Мужчины направились в серую цитадель казначейства в соседнем квартале. Десять двоек стражи в боевом облачении свободно пропустили их, завидев значки детективов.
— Что ты хочешь найти?
— Пока и сам не знаю. Крупные поступления от Фениксов Лагенфорду. Маурицио намекнул на это. Период — от года до четырнадцати.
— Почему? — спросил Нолан, оглядывая бесконечные стеллажи с книгами.
— Фениксы не стали жить лучше от денег, вырученных за Эннику, если я правильно понимаю. Да и в Лагенфорде всё по-старому. Деревня давно хотела присоединиться к нам, но взяли только сейчас. Почему? Между прочим, дружки Маджера, с которыми он насиловал Эннику, а затем продали её Нгуэну за непомерную сумму, тоже не утопали в роскоши. Я проверил их счета. Оба из долгов не вылезали.
— Думаешь, им не перепало ничего? — с сомнением спросил Нолан. Воспоминания Маджера не показали ни получения денег, ни их раздела, только трёпку от отца. Урмё пожал плечами. И мужчины приступили к поискам.