Рихард Феникс. Том 1. Книга 1. Горы
Шрифт:
Ещё несколько часов потребовалось, чтобы вывести из города горстку незаражённых людей. А после этого я направился на центральную площадь один.
Я ступал по ошмёткам тел, и живые трупы тянули ко мне руки в надежде на спасение. И оно пришло. Этот город стал моей личной болью, моим рубцом на душе и сердце. И исцеляющий огонь заполнил всего меня и контуры перьев, вырвался наружу, за мгновение охватив дома и тела.
Огонь бил и пульсировал, исторгаясь из меня. Кончики пальцев начали тлеть, затем ладонь, предплечье, плечо левой руки. Но я не видел этого, я смотрел в будущее на то, как растёт и крепнет наш с Магдой маленький сын. И тогда я услышал Феникса
– Спасибо, что спас нас всех. Живи долго и счастливо, дитя.
Не помню, как вышел из пепелища к повозкам, но тихий успокаивающий голос Магды был моим маяком. Я запечатал в себе проклятье бога, что не передаётся по наследству и не заражает других, пока Солнце не видит меня. Отныне мой удел – тень и редкое прозревание будущего.
Феникс больше не имел надо мной власти, поэтому я солгал в назидание потомкам: «Боги отняли мои руку и тень, и теперь солнце спалит меня, едва увидев». Пусть все продолжают думать, что я потерял силу за нарушение табу Феникса. Таково призвание лучшего. Первого. И, я надеюсь, единственного.
Глава 5. Город Лагенфорд
– Папа, а почему разрезы на руке зарубцевались, а брови так и остались сгоревшими, и на щеке вот это – уголёк отскочил? Я же Феникс! Я должен себя лечить. Точнее, моя сила… М, почему так?
– Рихард, ты только обратился в птенца Феникса, а уже хочешь всё и сразу? Если бы рука не затянулась, ты бы мог умереть от потери крови. А сила Феникса выбрала то, что важнее для её носителя. Со временем ты научишься лечить всё на себе.
Нарушив благодушное молчание, отец с сыном прошли развилку, где их дорога примыкала к широкому тракту, соединяющему в кольцо, как рассказывали мальчику, два десятка городов и четыре порта. Ещё через несколько минут оказались у городских ворот, за которыми в каменной высокой стене темнела длинная арка со светлым пятном улицы на конце.
Учебные заведения и мануфактуры были рассеяны по дальним от этого входа частям города, здесь же концентрировались торговые ряды, магазины и мелкие услуги. Перекрестья широких улиц образовывали площади, которые занимали заезжие караваны и уличные артисты.
Рихарду с отцом у ворот встретился и поклонился пастух, ведущий отару сонных кругленьких овечек с загородных лугов обратно в город. Пропустили выезжающую крытую телегу: пожилая чета на козлах спорила, не продешевили ли они за масло. Под длинным потолком прохладной тёмной арки шелестели и попискивали летучие мыши. Почти у выхода двое малышей исподтишка разрисовывали стену; испугавшись пристального взгляда Нолана, убежали, расплескав ведро с краской. Мужчина остановился у рисунка – неумело наляпанный гриб с кругами внизу, – поцокал языком и, вызвав лёгкое пламя на кончиках пальцев, сжёг рисунок.
– Балуемся али добро творим? – один из стражей ворот, что почти никогда не показывались, приблизился, посмотрел на лужу краски и выругался.
– Мимо идём, – улыбнулся Нолан.
– Ну так и идите. Нечего тут мне это… На открытие цеха идёте? – вдруг спросил стражник, при каждом шаге опираясь, как на посох, на своё копьё.
– Сталеплавильный? А его уже открыли? Быстро они.
Нолан взял Рихарда за руку, призывая идти быстрее, но мальчик и без того, почти не слушая взрослых, едва не сбивался на бег – так сильно ему хотелось в город.
– Один сброд туда работать загнали. Говорят, на первое время, – ворчал стражник, на удивление, держа темп. – Все котлы перепортят, а нам потом исправлять. Опять мэр глупостей наворотил. Ну что за беда
– И в самом деле, – Нолан и Рихард зажмурились, когда арка и густая тень от неё закончились, и впереди оказалась широкая торговая улица, залитая солнцем.
– Так вы зайдите, посмотрите на городскую обновку. Расскажите потом, что там да как. А то скучно тут, на отшибе, – каким-то отчаянным голосом крикнул вслед стражник, отставая.
Рихард обернулся. Замерший на границе света и тени человек с копьём медленно растворялся. Да, недаром в стражи берут людей в основном из клана Теней, оттого и в городе не случалось слишком громких происшествий: тени есть везде.
Нолан сразу нырнул в боковой проход, одной рукой удерживая сына, другой разворачивая список. Рихард крутил головой, краснел, натыкаясь взглядом на подмигивающих ему торговок, прижимавших к грудям под цветастыми блузами то свежий хлеб в промасленной бумаге, то сразу пару дынь, то огромную, но ещё с зеленцой, первую в этом году клубнику. Отец с сыном остановились у запертой лавки. Нолан стукнул несколько раз, и маленькое окошко в двери открылось. Пахнуло теплом и специями. Мужчина отпустил мальчика, указал на приписанные смотрительницей слова. Рихард заскучал, огляделся. Он уже увидел заказанные дамами Дома Матерей товары на соседних прилавках, прикинул, как мало нужно времени, чтобы их купить и огорчился: так скоро возвращаться в деревню совсем не хотелось.
С боковой улочки на главную вышла группа высоких людей в расписных плащах и украшенных масках. Подкованные каблуки зацокали по мостовой.
– Актрисульки, – вздохнула торговка за ближайшим прилавком. Она, как и все, смотрела на чудно одетых людей, вытянув шеи.
Фигурка в пёстром плаще и белой маске с чёрными перьями поверху, держа за руку впереди идущего, приотстала и повернулась к Рихарду. Он не видел глаз сквозь узкие разрезы маски, но чувствовал на себе взгляд. Любопытный, изучающий, располагающий. Тот, кто держал её за руку – Рихард решил, что это девочка, а не мальчик, – тоже оглянулся, а потом втянул отстающую в группу. Процокав до другого переулка, пёстрые скрылись под навесом между двух домов.
Торговцы вокруг зашушукались, Нолан подошёл к растерянному сыну, сжал плечо, приводя в себя. Мальчик сделал несколько шагов по направлению к следующей лавке и остановился. Что-то впереди блеснуло под ногами нечастых прохожих.
– Это театр в город приехал, афиши ходят развешивают. Обещают с десяток представлений. Хочешь сходить? – говоря это, отец Рихарда уже выбирал с лотка следующее из списка и складывал покупки в сумку через плечо.
– Не знаю, наверное.
Мальчик вдруг подумал, что хотел бы тоже примерить такую маску. И плащ. И тоже быть уведённым к тем, кто долго не задерживается на одном месте, а колесит по разным городам, встречает новых людей, постоянно видит вокруг непохожие друг на друга места.
– Дед сказал с тебя сегодня глаз не спускать, – Нолан попытался поймать взгляд сына, но тот, заметив это, отвернулся.
– Ты веришь, что деда видит будущее? – Рихард вдруг разозлился. Как бы он ни любил отца и деда, ему всё чаще казалось, что они ему мешают, будто держат при себе на коротком поводке.
– Сын, так оно и есть! – Нолан отступил и нахмурился.
– Да враки это всё!
Рихард увидел, что блестяшки тянутся там, где прошли артисты. Он прищурился, скользнул чуть в сторону, уступая дорогу двум мужикам, несущим скатанный в рулон ковёр, и, пригибаясь, побежал по следу. Мальчик был уверен, что тропа из блестяшек оставлена для него.