Рик: Прогулка в небесах
Шрифт:
Противники выстроились в ровную шеренгу и снова замерли, видимо, ожидая от нас ответной реакции. Их нейтрализаторы у большинства покоились на ремнях либо в лапах, но стволами вниз. Наш черёд делать ход.
Я собрался с силами и уверенно зашагал вдоль ближней стены на середину, делящую зал пополам по ширине. За мной гуськом весь отряд - я слышал сопение и пыхтение, хотя всё моё внимание было приковано к противоположной стороне: как отреагирует противник? Пока никак. Стал лицом к ним. Справа Мурло и самоотверженная Фиалка, слева Мишаня, неистово хмурящий брови и хрустящий кулаками, и
В рядах гадов произошло движение: вперёд выдвинулся один с красной поясной сумкой (командир), остальные выстроились за ним в развёрнутый клин, вытащили оружие, и всё это построение неторопливо двинулось в нашу сторону.
Вот он миг откровения! Бойцы нетерпеливо поглядывали на мой командирский чеканный профиль, и я, даже находясь в образе, выдвинул нижнюю челюсть вперёд и нахмурил более чем надо брови (ну и что, что не очень смотрится, зато круто!). Я ощутил себя Кутузовым на поле под Бородино, готовым послать войска, не ведающим сомнений полководцем. Хотелось повернуть сосредоточенное лицо к товарищам по несчастью и толкануть нечто патриотичное, вдохновенное, геройское. Типа: давайте красиво умрём! Наши имена золотыми чернилами впишутся в историю, потомки будут изучать наши биографии, поступки, ставить в пример...
Тьфу ты! Чары развеялись, назойливый сумасшедший голосок внутри заткнулся, брови заполонили пол лба. Какие потомки? Какая история?! Что за биография? Когда гады уже изрядно приблизились! И их намерения ни у кого не вызывают сомнений.
– Ну что, братцы, - тихо проронил, забыв даже нижнюю челюсть вернуть на место, - сваливаем по быстрому... Шухер!
И совсем не по геройски дал стрекача к облюбованному раннее выходу.
Толпа громко ахнула, всколыхнулась, но тут же общее смятение прервали командные фразы Мурло, Розетты и Мишани, и все, не толкаясь, по три в ряд устремились за мной. На всё про всё ушла пара секунд. Думаю, гады опешили не меньше дюлей, и я довольно улыбнулся, сосредоточившись на беге и вспоминая карту.
– Такие сражения мне нравятся!
– истерично хохотнул Мишаня, обгоняя.
Многие говорят, что правда в заднице, мол она влияет на поступки людей и определяет стиль жизни. Но мне кажется, что так думают бухгалтеры и водители - дальнобойщики. Другие утверждают, что правда в голове. Это относится к боксёрам и чревоугодникам, использующим эту часть организма в качестве почтового ящика: вкинул письмецо - получил приятное известие. Я же на данный момент к источнику правды относил ноги. Только благодаря им можно уберечь в целости и сохранности предыдущие пункты. Стоит зазеваться, отвлечь внимание от жизнеутверждающего процесса переставления нижних конечностей, и ты уже точно не жилец, а так, эфемерная субстанция, вызывающая жалость и недостойная внимания.
Столь философские мысли посетили меня во время самого активного воспроизведения вышеназванного постулата. Дыхание превратилось в неизбежный и уже несколько болезненный процесс, меха лёгких трудились не покладая рук, будто кочегары на "Титанике", неуклюже изображая проржавевший механизм перпетум мобиле. М-да, закурить бы.
Рядом, догнав меня, показался Мурло, размеренно и плавно двигаясь, казалось, совершенно не напрягаясь, и рот его не был
– Можно сбавить темп - мы уже прилично оторвались.
Я согласно кивнул, притормаживая немного.
– Они что, бегать не умеют?
– Умеют, - нехотя сообщил Мурло, - но скорость такую развивать, как мы - нет. Да им это и не нужно.
– Мы перешли на быстрый шаг.
– Гады компенсируют это бесконечным терпением, выносливостью и целеустремлённостью - они практически неутомимы в погоне...
– пожевал губами, не глядя на меня, - ... за жертвой.
От слов Мурло повеяло какой-то безысходностью, и я передёрнул плечами: иметь за спиной таких монстров... таких безжалостных и ужасных не пожелаешь даже... нам. Может поплакать - так и полегчает? Ой, мои рученьки белые, ой, мои ноженьки... почти ровные, головушка буйная, зубки мраморные, глазки красные от недосыпа, что же с вами будет? Где будете валяться, кем будете топтаться? И что я буду без вас делати? Горевати.
Я не на шутку развеселился, фантазируя на эту тему, и, видимо, стал улыбаться так, что Фиалка бросила на меня косой озабоченный взгляд, Мишаня задумчиво почесал правый кулак, Отвёртка втянул голову в плечи, а Розетта просто хмыкнула. Хорошо хоть Мурло, снова умчавшийся назад, не видел моего веселья "висельника", а то б и он прошёлся по поводу моих умственных способностей. Молча, но красноречиво.
– Эх, ребята, приземлённые вы личности!
– произнёс ни к кому конкретно не обращаясь, но громко.
– Нет в вас...
– задумчиво пошлёпал губами, перебрал пальцами, - ... фантазии! Во!
– Мишаня недовольно сморщился, как от зубной боли.
– Молчи, а то и тебя причислю к овечьему стаду... Ме-е-е!
– Мишаня ускорил шаг, отрываясь от меня - он был не в силах сопротивляться неопровержимым фактам, поэтому трусливо сбежал.
– Мыслить надо широко, смотреть глубоко, прямо сквозь брёвнышко в собственном глазу, - продолжил разглагольствовать я скорее для себя самого о высоких материях, ведь как известно, при активной работе языка время идёт быстрее, да и отвлекает неплохо.
– Да как же может в глазу бревно поместиться?
– смущённо поинтересовался Гриша, случайно оказавшийся в радиусе действия моих слов. И таким безобидным вопросом нарушил стройность моей мысли.
– Запросто!
– уверенно ответил.
– Например, проглотил бревно, которое тебя изрядно перекосило, а сучёк торчит из глаза, а сам ходишь и указываешь окружающим: держи подбородок повыше, плечи расслабь, ноги колесом. Понятно?
Гриша отрицательно качнул головой.
– М-да. Тогда попроще. У тебя карманы забиты купюрами, за плечами мешок с деньгами и в швейцарском банке счёт с девятью нолями, ты идёшь по улице, навстречу человек, резко наклоняется и поднимает с земли десять копеек. А ты завистливо думаешь: "Везёт же некоторым". Ну как?
– поинтересовался у Гриши.
Тот задумчиво и согласно кивнул.
– Только я не ношу так деньги и...
– посмотрел заинтересовано, - а что это за швейцарская банка?
Я глубоко вздохнул, выпустил сквозь зубы пар. И ещё несколько раз так. Спокойно, только спокойно, как говорил великий Карлсон.