Рики Макарони и Гриффиндорская мафия
Шрифт:
Рики низко наклонил голову, чтобы она не видела, как он едва сдерживает смех.
— Пойми меня правильно. Никто не собирается стеснять твою свободу и указывать, что делать, чего не делать. Только не нарывайся ради гонора.
— Не буду, — сам не зная почему, — пообещал Рики.
Эльвира взяла его за подбородок и развернула к себе.
— Ты – перспективный слизеринец. Я чувствую в тебе эти нужные способности, и твои оценки, и баллы, которые ты зарабатываешь для «Слизерина» – лучшее тому подтверждение. Поэтому веди себя умнее, ты ведь это можешь.
Она ушла, оставив
Однако в следующую минуту появился очень довольный, вопреки ожиданиям Рики, Френк Эйвери и гордо ткнул под нос Рики собственный портрет, но подписанный уже именем художника.
— Сам ты такой! – заявил Эйвери. – Сейчас повешу это на доску объявлений.
Рики никак не ожидал такого и застыл с открытым ртом.
— В чем дело? – рядом с Рики внезапно появился Лео.
— А может, еще кое–чего припишу, — Эйвери сиял, как никогда.
Рики понимал, что должен сейчас отреагировать быстро и правильно, иначе потом, возможно, не отвяжется до конца школы.
— Как насчет «Макарони - ….»
— Подавишься, — сказал Рики и пихнул нависающего Эйвери в грудь.
— И что ты сделаешь? – полюбопытствовал тот. – Будешь драться со мной?
— Нет, к чему пачкать об тебя руки или палочку? Пусть с тобой начальство разбирается, — вдруг сообразил Рики.
Этот ход, казалось, был беспроигрышным, и в кои веки, Лео полностью одобрял его.
— Что? – попятился Эйвери.
— Если я донесу о твоих коварных планах, думаешь, тебя по головке погладят? – усмехнулся Рики. – Разборки внутри колледжа – это не для «Слизерина». Так что дай пройти, а портрет можешь, так и быть, оставить себе. Бесплатно.
Он обошел врага и вернулся в спальню. К счастью, из его вещей Френк больше ничего не трогал.
— Наконец-то ты образумился, — похвалил Лео. – Я опасался, что ты только и ждешь, как бы с ним подраться. Но согласись, побеждать головой гораздо почетнее.
Рики и сам был горд собой.
Но последующие дни показали, как сильно они ошибались. Эйвери не выполнил своих угроз, избрав иной путь – тот самый, что подсказал Рики. Он сообщил всем, кому только мог, что Рики и Лео – опасные ябеды, угрожавшие ему. В результате даже те, кто с ними никогда не общался, начали их остерегаться, коситься на них, и постепенно они оказались в почти полной изоляции.
Среди соседей по спальне больше всех их сторонился, как ни странно, Бут. Должно быть, опасался, как бы Рики или Лео не вздумалось пообщаться с его родственниками на предмет того, как ему подходит быть слизеринцем. Билл Кеттлборн все же здоровался, а Генри даже иногда просил списать домашнее задание – но сразу же после отказа его дружелюбие таяло. Фактически, из одноклассников только Тиффани общалась с ними, как прежде: с того памятного разговора о шоколадных лягушках она демонстративно отворачивалась всякий раз, как Рики оказывался в поле ее зрения.
Лео переносил ситуацию довольно безразлично, но для общительного Рики это было тяжким испытанием. Видеть, как Эйвери завоевывает все больший авторитет, и не иметь возможности остановить его, было невыносимо. И отвлечься никак не получалось.
Однажды Рики
Еще издали он услышал голоса, как будто впереди собралась небольшая толпа. Он ускорил шаг, от души надеясь, что сейчас столкнется с Эйвери лицом к лицу и покажет, на что способен, и радуясь отсутствию рядом Лео. Но, выглянув в главный коридор, Рики сразу, еще до того, как увидел зачинщика, понял, что встреча ему предстоит вовсе не с Эйвери. В центре группы, состоящей из гриффиндорцев и равенкловцев, стоял ни кто иной, как Тони Филипс, и вдохновенно разглагольствовал:
— Слизеринцы не брезгуют никакими методами, лишь бы выделиться вперед. Они совершенно не собираются считаться даже с правилами, тем более — с нами. «Слизерин» сегодня – главный претендент на кубок школы, а ответьте сами, сколько из этих баллов заработано честными путями?
Толпа одобрительно загудела. Рики, получивший в этом году немало баллов за реальные заслуги, вспомнил Лео, как раз сейчас корпящего над книгами в библиотеке. Этот Филипс не выучил и десятой доли того, что его друг, но позволял себе трепать языком в сто раз больше. Рики сжал кулаки в карманах, не в силах решить, кто же его сильнее злит: Филипс или все-таки Эйвери.
— Слизеринцы постоянно позволяют себе всевозможные нарушения, и все сходит им с рук. Еще бы, они знают, что их выгородят. И потом, кто постоянно снимает с нас баллы, придирается по любому поводу? Профессор Снейп – самый жуткий преподаватель, когда-либо существовавший в этой школе.
Несколько гриффиндорцев горячо закивали, но энтузиазма у притихших слушателей как-то поубавилось. Критиковать учителя было уж слишком по меркам «Хогвартса», и как бы ни сочувствовали Филипсу, он перегнул палку.
— Только для таких придурков, как ты, — отчетливо произнес Рики, появляясь на сцене.
Филипс и прочие развернулись к нему. Порядком рассерженный Рики испепелял их взглядом, и некоторые, подобно Филипсу, отвечали ему с вызовом, другие отводили глаза. Он подумал, что сейчас похож, наверное, на профессора Снейпа.
— Полюбуйтесь – типичный слизеринец, — надменно представил Филипс, — думает, он всегда прав, не так ли?
— Думаю, тебе стоит не поливать других грязью, а научиться сыпать что положено в котел, а не мимо, — заявил Рики. Он знал, что провоцирует Филипса, но лучше так разобраться, чем пригрозить доносом – это он уже попробовал однажды; он мог и хотел справиться сам.
Филипс, точно, давно желал с ним расквитаться за эпизод в поезде. Он медленно достал палочку, Рики выхватил свою.