Рики Макарони и Тремагический Турнир
Шрифт:
— А второй кому? — поинтересовался со стены надменный Финеан Нигеллус. Рики не заметил его появления и невольно вздрогнул. Именно такие моменты, как этот, заставляли его сомневаться, сможет ли он вообще когда-нибудь почувствовать себя своим в мире магии.
— Просто на всякий случай, — пожал плечами Рики.
— А то, что произошло, тебя ничему не научило? – издевательски поинтересовался портрет.
«Не факт, что он это организовал. Мог узнать», — рассудил Рики. Впрочем, это не настроило его на достаточно миролюбивый лад, чтоб сдержать достойный
— Научило, — важно кивнул он. – Проворачивать запрещенные дела так, чтоб за нами не мог подглядеть ни один портрет.
Предок Лео, казалось, сейчас задохнется от возмущения.
— Ты что себе позволяешь? – произнес он, наконец.
— А, ну простите, — смутился Рики. – Выдать себя так – непозволительная глупость для слизеринца, верно?
— Не верно, — сообщил дедушка Финеан и удалился.
Пожав плечами, Рики вернулся к урокам.
Вечером он появился в общей гостиной с приятным сознанием исполненного долга и тремя эссе, и был встречен недовольством Лео. Оказывается, после обеда все члены Клуба разыскивали его в разных частях замка.
— А штаб, по–вашему, неподходящее место, куда и заглядывать не стоит? – спросил Рики.
— Мы подумали, что там тебе делать одному, — раздраженно махнул Лео. И поведал следующее.
Привидение Жирного Монаха сообщило Эди Боунсу, что Виктор Чайнсби и Тони Филипс совместными стараниями собрали группу недовольных тем, что на Турнире школу представляет слизеринка. Заводилы утверждали, что Чемпиона демократичнее было бы выбирать голосованием, и что некоторые порядки в колдовском мире безнадежно устарели. Лео это показалось абсурдом, однако идея на многих произвела впечатление.
Рики полностью разделял мнение друга о том, чем в таком случае могли обернуться игры в демократию.
— Каждый будет голосовать за представителя своего колледжа, кто одеяло на себя перетянет, — определил он. – Это еще называется шкуродерством. Интересно, неужели Виктор и Тони отреагировали с таким опозданием из-за подготовки к предстоящей дуэли?
— Какая разница? – не обратил внимания Лео. – Нам-то как себя вести? Клуб поддерживает Эльвиру. А в «Гриффиндоре» и «Равенкло» началось что попало.
— Между прочим, я видел Кровавого Барона. И он тоже осчастливил меня поручением – помогать Эльвире где только получится, — сообщил Рики.
— Ничего особенного, — Лео ничуть не удивился. – Жульничество – самая древняя традиция Тремагического Турнира. Пошли ужинать, все равно не представляю, что можно для нее сделать, если задания никто не знает наперед.
Как ни всматривался Рики, за соседними столами все шло спокойно. Друзья, правда, поглядывали недовольно, но Рики заметил потрясающий десерт и вознамерился добраться до него как можно скорее. Он был на полпути к цели, когда без предупреждения на его голову опустилось нечто мягкое и тяжелое.
Пришлось поднять глаза. Половина зала наблюдала за ним. Осторожно подняв руки, Рики снял чудесную сову, любезно предоставленную в его распоряжение администрацией школы. Он не сомневался,
— Макарони, а откуда у тебя сова? – бестактно поинтересовался Френк Эйвери.
Рики изобразил глубокую задумчивость.
— Спроси завтра, я придумаю, — серьезно предложил он.
У одноклассников попадали челюсти. Френк фыркнул, но, поскольку его брат покосился в их сторону, не стал продолжать.
На другой день, шагая на прорицания в полном одиночестве, Рики обдумывал содержание письма, пришедшего накануне. Точнее, двух писем, от родителей и от Пита. Суперспособ брата обойти барьер отличался такой простотой, что Рики едва ли волосы на себе не рвал от огорчения: нужно было всего–навсего согнуть пергамент в форме бумажного самолетика, известного любому ребенку, и самолетик этот запустить в Чашу с доступного расстояния. Несмотря на то, что Рики несколько лет не возвращался к подобным забавам, он не сомневался, что справился бы. Ну да поезд ушел, рельсы растащили, и переживать не стоило.
Родители нашли подход к сове. Оказывается, побуждая ее улетать, поступать надо следующим образом: дождавшись, когда она проснется, привлечь ее кормом, подманить к окну и корм выкинуть по траектории вверх; когда она вылетит, окно захлопнуть, а письмо, ясное дело, следовало подвязать заранее.
Неподалеку от башни он услышал голоса и ускорил шаг. Похоже, Селена и Дора, если не ссорились, были далеки от довольства друг другом. Слизеринка на чем-то настаивала; хуффульпуффка решительно отказывалась.
— Оставь ее, наконец, в покое! – возмущалась Селена.
— Эта противная старушенция нас не оставит в покое, — утверждала Дора.
— Я считаю, твои проверки ничего не дадут нам, не считая, что это нехорошо, — сказала Селена.
— Как угодно, — буркнула Дора, и развернулась спиной к Рики как раз в тот момент, когда он появился из-за поворота.
Селена не обратилась к нему, пока Дора не ушла.
— Она опять что-то изобретает для Трелони? – догадался Рики.
— По–моему, это лишнее, — нахмурилась, кивая, Селена.
— Не обижайся, но я склонен больше согласиться с ней, — усмехнулся Рики, в голове которого четко вырисовался мистический образ прорицательницы.
— Конечно. Ты же слизеринец, — согласилась Селена.
Они повернули к лестнице, по которой поднялась Дора.
— Знаешь, вчера на маггловедении получилось очень забавно, — заговорила Селена. – Когда я зачитала твое первое впечатление от Косого переулка, преподаватель уверенно заявил, что я разговаривала с девочкой. Рики, — покосилась она на него, — ребятам из Клуба интервью тоже ты давал?