'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго'
Шрифт:
Она достала конверт, выданный Марджоне, и старательно пересчитала деньги. Прощальный гонорар был не маленьким, но у платья на витрине не стояла бирка. Это значит, количество нулей в его цене могло вызвать обморок. Со злобной решительностью Кристина шагнула в бархатно-нежащее нутро салона, окунулась в блаженную атмосферу изысканных ароматов и тихой музыки...
Она вышла из магазина с большой фирменной коробкой в руках и отчаянной улыбкой самоубийцы, приобретшего пистолет в оружейной лавке. "Это будет прощальный подарок Рима. Стану хранить платье в шкафу, показывать детям и внукам, как воспоминание
Портье отеля передал Кристине ожидавший синьорину конверт. Рекламное агентство "Стиль" приглашало Кристину Ларину на собеседование. С личным досье и всеми необходимыми для заключения контракта документами. Она не верила своим глазам, крутя в руках элегантный бланк. Одно из лучших агентств страны приглашает её, Кристину?! Розыгрыш, ошибка?
– Синьорине что-то непонятно? Может быть, я могу быть полезен? осведомился портье.
– Непонятно, совершенно непонятно... То есть - нет. Спасибо. Я разберусь сама.
...Любезная дама неопределенного возраста - агент по работе с новыми кадрами, была предельно любезна с Кристиной. Предложив ей кофе, быстро ввела в компьютер данные синьорины Лариной, включающие обширную анкету биографических и физических данных.
– Все в порядке. Синьорина могла бы прийти в два часа для работы с визажистом и пробных съемок? После этого мы сможем принять окончательное решение.
Кристина прибыла в съемочный павильон за пять минут до назначенного срока. Эудженио Коруги, стилист фирмы, вместе с фотографом заканчивал съемки загорелой молодой пары, изображающей утомленных туристов. На помосте, закамуфлированном бутафорскими валунами, валялись рюкзаки и альпенштоки.
Но ровно в положенный срок коренастый широкоплечий шатен, похожий на боксера, глянув на часы, обратился к ожидавшей Кристине:
– Вы - синьорина из Москвы?
Нос у него оказался слегка приплюснутым, рыжеватые волосы всклокочены, а надбровные дуги угрожающе выступали - трудно было представить, что этот крепыш работает над тончайшим материалом - женской красотой.
– Иди-ка сюда, на свет, крошка.
– Он развернул к девушке яркий софит.
– Походи, посиди, покури.
– Я не курю.
– Ну, тогда Раф предложит тебе выпить. Минералки, конечно.
Пока она со стаканом воды ходила по студии, рассматривая висящие на стенах фотографии, Эудженио курил, беседуя с осветителем и, казалось, не обращал на девушку внимания.
– Достаточно!
– Он загасил сигарету и махнул рукой Кристине. Пожалуйте, крошка, в мои владения. Попробуем немного поколдовать.
В кабинете Эудженио, похожем на актерскую уборную, переодетая в легкое синее хлопчатобумажное кимоно Кристина, подверглась длительной и захватывающей процедуре. Эудженио проделывал сложные манипуляции с её волосами, лицом, кожей, не позволяя смотреть в зеркало. Ей было видно лишь его лицо и внимательно присматривающиеся, сверлящие голубые глаза. Они выражали сосредоточенность и увлеченность.
– Финиш. Нокаут. Все на лопатках.
– Эудженио сдернул с плеч девушки покрывало и бросил ей на колени черное бикини.
– Быстро переоденься и под объектив. Кстати, можешь звать меня Джено, когда будешь рыдать от благодарности. Маэстро Джено. О'кей?
–
Босая, хмурая от волнения девушка вышла на обозрение стилиста и он, загадочно усмехнувшись, подтолкнул её к большому, занимавшему всю стену зеркалу.
Кристина не узнавала себя, но незнакомка в зеркале ей понравилась: растрепанные пряди слегка вьющихся золотисто-русых волос, темные брови над серьезными, глубокими, густо очерченными глазами, чуть припухшие губы.
В павильоне оператор с интересом посмотрел на обновленную Кристину.
– Тебе не кажется, Эудженио, что ты влюбился в Клаудию Шиффер? Так и лепишь близняшек.
– Ну уж, нет! На этот раз - ничего общего. Разве что волосы и этот взгляд... Извини - это её собственные глаза и собственная манера глядеть исподлобья - затравленное дитя посткоммунистического рая.
– И при этом улыбка шкодливого ребенка. Я же вижу, это твоя улыбка, Джено, твои фирменные губы, - не сдавался оператор.
– Мне пока ещё не удалось улыбнуться. Слишком волнуюсь, - призналась Кристи, входя в теплый свет софитов.
– Конечно, крошка, это за тебя улыбается наш кудесник Коручи. Черт его знает, как ему это удается, но уж если удается - полный триумф!
– В данном случае я превзошел самого себя. Еще бы, в кои веки шеф лично просил меня заняться этой крошкой, - ответил Эудженио, вопросительно посмотрев на Кристи.
– Уж не дядюшка ли он тебе?
– А как фамилия вашего шефа?
– живо поинтересовалась она.
Мужчины разом засмеялись.
– Может, шеф не успел тебе представиться, но директора "Стиля", проявившего такую трогательную заботу о незнакомой русской девочке, зовут сеньор Бертрано. Анджело Бертрано. Надеюсь, наша работа ему понравится.
Кристи была озадачена. Анджело Бертрано, принявший её у себя в кабинете, действительно, оказался совершенно незнаком ей. Он извлек из толстой папки сделанные накануне фотографии и тихо сказал:
– Хорошо. Действительно, совсем неплохо. Слишком похоже на Клаудию Шиффер, но это - почерк наших ребят. На самом деле вы, синьорина, - он окинул Кристи профессиональным взглядом, - не имеете с одиозной звездой столь разительного сходства. Избави Бог! Я не хочу принижать ваших достоинств! Да и Клаудию лично я не считаю настоящей красавицей. В ней есть целый букет качеств, делающий вполне заурядную красотку поистине "возлюбленной объектива". Свет софитов преображает её - легкость, игривость, противоборство кокетства и насмешки над ним, - это талант, редкое дарование. Хм... У вас все ещё впереди, Кристина. И вовсе не обязательно становиться тенью знаменитости. Я поговорю с Эудженио Коручи. А это - контракт, который мы готовы заключить с вами. Внимательно ознакомьтесь. Предупреждаю: о твердом гонораре пока говорить не имеет смысла. Три месяца вы будете как бы экзаменоваться, а дальше - будем думать об иных формах сотрудничества. Если, конечно, не расстанемся.
– Анжело Бертрано внимательно посмотрел на нее, но в этом взгляде не было и намека на приглашение в постель..