Рим. Цена величия
Шрифт:
Гетера поднесла ей чашу со светлым вином и ласково улыбнулась.
– Совершим возлияние Венере, покровительнице любви и этого гостеприимного дома, – предложила Клавдилла. – Лара, смотрю, постаралась на славу. Признаться, я так пьяна.
И только сейчас Макрон заметил, как блуждает ее блестящий взгляд и плохо слушаются ноги. Он подхватил Клавдиллу на руки и усадил рядом с собой. Одна из гетер протянула ей булочку с паштетом. Юния надкусила, бросила на столик и надолго припала к чаше.
– Слава Минерве, это вино не так крепко, как то,
Макрон рассмеялся и заставил ее съесть ароматный персик.
20
Клясться именем Геркулеса могли только мужчины.
– Клянусь Марсом, если ты не протрезвеешь, я искупаю тебя в бассейне, – пообещал он.
Юния в притворном испуге заслонилась руками.
– Эй, девушки, где здесь купальня? Как могла порядочная матрона так напиться на обеде с подругами?
Клавдилла глупо улыбалась, все еще не веря его угрозам, но, оказалось, напрасно. Ревнивые девушки нашептали ему, и вскоре Юния в полном вооружении окунулась в теплую воду, безжалостно сброшенная сильными руками Макрона. Это вмиг привело ее в чувство, и, желая отомстить, она потянула за собой и насмешливых девушек. Вскоре вся компания веселилась от души. Гетеры раздели любовников, облачили Макрона в белоснежный синфесис, Юнию – в тонкий прозрачный хитон и унесли сушить одежду, оставив их наедине.
Время за любовными играми пролетело незаметно, пока они, усталые, не растянулись на широком ложе.
– Клянусь Венерой, я никогда не был так счастлив, – сказал Макрон, играя лунными завитками ее волос. – Боги отмерили мне долгую тяжелую жизнь, но я и не знал, что на ее закате меня ожидает такая чудесная награда. Но почему ты полюбила меня, божественная?
Юния в полутьме недовольно нахмурилась, желая избежать подобного разговора, но ответить пришлось:
– Потому что ты – настоящий мужчина, а о таком я всегда мечтала. Гай – глупый и лицемерный. Неужели ты думаешь, что я действительно могла любить его?
И тут же про себя подумала: «Прости меня, мой Сапожок, но боги видят, что мое сердце принадлежит лишь тебе».
– Я привезла с Капри Тиберия Гемелла. Этот выродок даже проникся доверием ко мне и считает своим другом.
Макрон изумленно повернулся к ней.
– Это с ним у меня была встреча в Саллюстиевых садах, а твоя жена заподозрила, что с тобой. Я предупреждала, что твоя идея проводить меня и остаться во дворце была чересчур опасной. Они с Агриппиниллой следили из-за деревьев. Совсем выжили из
Макрон рассмеялся:
– А представь, что будет твориться, когда я сообщу Эннии о разводе?
Юния тоже улыбнулась, однако чело ее осталось омраченным. Макрон уходил от темы, которую она сегодня собиралась с ним обсудить. Его волновали лишь любовные отношения, а ее – совсем иное. Поэтому Клавдилла решила действовать напрямик:
– Скажи, возлюбленный мой, доверяешь ли ты мне?
– Теперь – да, божественная. Сердце мое полно лишь одной любовью, и там не осталось места другим чувствам.
– Тогда выслушай меня. Я хочу, чтобы ты стал императором Рима. И не перебивай пока, – сказала она, уловив жест изумления. – Ты можешь и не признаваться мне в том, что лелеял эти надежды, я и сама догадалась об этом. Но ты понимаешь, что сенат и народ римский не пойдут на это, даже если твои преторианцы провозгласят тебя главой империи. А гражданская война никому не нужна. Симпатии народа на стороне сына незабвенного Германика, поэтому нужно, чтобы он пришел к власти, но один, без сонаследника в лице Тиберия Гемелла. А лишь затем, после преждевременной кончины молодого правителя, ты, женившись на мне, обеспечишь себе все шансы завоевать престол. Сенат, за неимением достойного преемника власти, пойдет на уступки преторианской гвардии и легионов империи.
Юния замолчала, раздумывая, настолько ли окажется умен Макрон, как она считала, и сумеет ли задать тот вопрос, которого она ждала. И она не обманулась в своем избраннике.
– Ты все продумала, Клавдилла, – сказал Невий, – и план твой хорош, но лишь одного ты не приняла в расчет. Тиберий еще не собирается умирать, он крепкий старик и может протянуть еще с десяток лет.
– Напрасны твои сомнения. Я предусмотрела все, – ответила Юния. – Скоро он вернется, и тогда… – Она умолкла.
– Вернется?
– Да, именно затем я и ездила на Капри. А ты, глупый, ревновал. Калигула должен убедить его вернуться, но одному ему не справиться, и ты должен вступить в игру. Сам думай как.
Макрон надолго замолчал, прижавшись губами к нежной коже возлюбленной и щекоча ей шею тяжелым дыханием, вдруг резко прижал ее к себе, не в силах сдержать внезапного желания, и овладел ею, заставив стонать от наслаждения.
Потом они еще молчали какое-то время, прислушиваясь к музыке из атриума, пока Макрон не сказал:
– Я согласен. Ради тебя пойду на все. Я знаю, что теперь делать. Но к чему ты заигрываешь с Гемеллом?
Юния вздохнула: все-таки префект претория оказался не столь дальновидным.
– Для тебя не секрет, что я тайная жрица Гекаты. И тебе известно то преступление, что свершилось во имя ее в ночь нашей свадьбы с Гаем. Ей запрещено приносить жертвы, ее алтари снесены, однако приверженцы еще чтят ее, хотя и терпят жестокие гонения. Как ты думаешь, если Тиберий Гемелл окажется одним из этих отверженных, то так ли будет настаивать сенат на передаче ему власти после смерти Калигулы?