Рим. Цена величия

Голубева Юлия

– Я не отступаю от своих слов. – Калигула нагнулся к самому лицу старика. Черты его исказил гнев. – Мне не нужно денег Юнии. Мне нужна только она.

Марка перекосило от страха, стоило увидеть злобные сумасшедшие глаза Гая. Он поспешно извинился и исчез, прихватив неизменную чашу. «Я избавлюсь от тебя, противный старик, – подумал наследник. – Дай только время. Я стану властелином Рима и избавлюсь от всех, кто когда-то смел мне перечить. Но где же моя Юния? Что она медлит в своей спальне? Или дожидается, когда я вернусь к ней, хитрая. Среди всей фальши и лжи, что вокруг, я счастлив, что есть человек, который искренне

любит меня, несмотря на то что нрав мой жесток и злобен, внешность некрасива. Зато моя Юния прекрасна, как богиня! Стоит лишь увидеть, как она улыбается и можно сойти с ума от желания…» Распаленный мечтаниями, Калигула был уже готов сорваться и бежать к любимой, но неожиданно тонкие ладошки прикрыли его глаза, и повеяло ароматом жасмина.

– Энния Невия! – разочарованно протянул Гай.

– Узнал, неверный возлюбленный! – Тонкое облако муслина приземлилось рядом. – Почему ты скрыл от меня, что собираешься жениться на этой александрийке? К чему умасливал ложными обещаниями?

– Энния, ты пьяна! – брезгливо отодвинулся Калигула. – Оставь меня в покое. Ты все придумала. Я не хотел ссориться с Макроном из-за связи с тобой. А ты, как безумная, не давала мне прохода, карауля и надоедая подарками, которые я отдавал домашним рабам. Я никогда не женюсь на тебе, потому что с детства знал, что моей избранницей станет только моя вторая половинка…

– С такой же черной, лживой и злобной душой, как у тебя, – подхватила Энния. Гнев, исказивший ее миловидное лицо, сделал его похожим на лик Горгоны.

Неожиданная сила вдруг отбросила ее от Гая, она упала с ложа, вскрикнув от боли. Гай Цезарь с удивлением обернулся и увидел Юнию. Держа кувшин за узкое горло, она победно взирала на свою незадачливую соперницу.

– Эй, Паллант, – крикнула она. – Госпоже Эннии Невии стало дурно, пусть Гемма поможет ей прийти в себя.

Подбежала Агриппинилла, склонилась над подругой. Юния поймала ее взгляд, полный злости и удивления. Значит, все видела. Что ж, пусть знают, с кем имеют дело. Калигула взял девушку за руку:

– Где ты задержалась? Я имел пренеприятную беседу с этой особой.

– Может быть скандал, но вроде бы гости пьяны, никто, кроме твоей сестры, ничего не заметил. Надеюсь, у Агриппиниллы хватит ума промолчать?

Гай пожал плечами. Но вдруг взгляд его неожиданно упал на прореху в ее новой тунике и видный сквозь нее большой кровоподтек на плече. Заметив, как изменилось лицо любимого, Юния мгновенно закрыла его рот ладонью. «Молчи! – горячо зашептала она. – Едва гости разъедутся, жду тебя в спальне».

XXI

Юния расчесывала свои роскошные волосы, сладострастно изгибаясь перед огромным зеркалом. Она ласкала себя, любуясь совершенством обнаженного тела, ее шаловливая ручка скользила по нежному животу вниз к пушистому треугольнику волос, девушка стонала от возбуждения, вспоминая ненасытность плоти возлюбленного. Занавесь ее кубикулы неожиданно откинулась, девушка вскрикнула и едва успела прикрыться покрывалом. На пороге стояла Кальпурния.

– Мне надо поговорить с тобой, Клавдилла, – сказала она.

Всмотревшись при слабом свете лампы в ее лицо, Юния увидела красные опухшие глаза.

– Можешь помочь мне одеться, – надменно произнесла девушка.

Вздохнув, Кальпурния подхватила лежащую на кровати тунику и принялась

натягивать ее на падчерицу.

– Я пришла с миром, – наконец сказала она. – Мы плохо ладили с тобой те годы, что я прожила с твоим отцом. Видят боги, я пыталась заменить тебе мать, но с самого начала твой дурной нрав помешал мне это сделать.

– Э, да ты неверно начала, вольноотпущенница Кальпурния, – проговорила девушка. – Твои бесконечные щипки и побои, когда не было рядом отца, я помню прекрасно. Да, характер мой оставляет желать лучшего, но я способна на любовь и привязанность к тем, кто платит мне тем же…

Кальпурния перебила ее:

– Только не говори, что ты любишь отца. Я внимательно наблюдаю за тобой уже давно и пришла к выводу, что, кроме злобного выродка Калигулы да своей собственной персоны, тебя не волнует никто. Помнишь, когда ты тяжело заболела по приезде из Сирии, у тебя открылась горячка, и ты бредила, повторяя имя Гая?

Холодея, Юния кивнула.

– Тогда из твоего тяжкого бреда мне удалось составить достаточно связный рассказ об убийстве Германика.

– Ты лжешь! – выкрикнула Клавдилла. – Это неправда!

– Ты знаешь, что это правда. Имя старой ведьмы Мартины тебе говорит о чем-нибудь? А перстень с ключом на черном агате? Он появился в нашем ларарии после вашего возвращения. Но никто, кроме меня, не знает, откуда он. Маленький негодяй передал его тебе перед вашим отъездом, чтоб не нашла Агриппина.

Юния села на кровать. Повертела задумчиво в руках гребень. Сердце ее билось, точно птичка, пойманная в силок. Надо успокоиться, не показав хладного ужаса, сжавшего когтями разум.

– Почему же ты сразу не рассказала все моему отцу? Зачем столько лет хранила эту чужую страшную тайну?

– Потому что знала, что когда-нибудь настанет момент, когда мне придется просить тебя о помощи, а ты рассмеешься мне в лицо.

– Ты верно все рассчитала, зная, как сильно я тебя ненавижу. Теперь ты хочешь, чтобы я воспрепятствовала вашему с Силаном разводу? Что ж, в моих силах это сделать. Уходи, уходи, ядовитая гадина, пригревшаяся в моем доме.

Кальпурния поспешно выскользнула из кубикулы Юнии, чтобы та не успела заметить ее победную улыбку. Но и она не смотрела на Клавдиллу, иначе пожалела бы о своей откровенности. В прекрасных глазах невесты наследника пылала такая лютая ненависть, что мачеха безошибочно поняла бы, что смертный приговор ей уже вынесен. Ей действительно оставалось жить совсем недолго. Отточенные ножницы безжалостных парок уже вознеслись над тонкой ниточкой ее жизни.

Юния лихорадочно приводила в порядок разбросанные мысли. Она редко вспоминала о тех тяжелых для нее днях, когда они с отцом вернулись в Александрию. Девочка тогда сильно заболела, не вынеся разлуки с любимым Сапожком. Целый месяц она провела между жизнью и смертью, пока наконец искусство эскулапа не вырвало ее из цепких лап Плутона. Предсказание Мартины, что она примет смерть из-за любви к Гаю, не давало ей покоя, она постоянно твердила о нем в бреду, а ловкая Кальпурния, видимо, воспользовалась ее болезнью. Юнии припомнилось, что возлюбленный Гай разговаривал с ней, они обсуждали с ним, как умирал Германик. Ей тогда казалось, что голова у нее была ясной, она отчетливо слышала его голос. А мачеха просто обманула ее, раскрыла все тайны. Надо все рассказать Гаю Цезарю!