Римаут. Ледяной ключ
Шрифт:
Под суровым присмотром доктора Павел с сыном перенесли Марию на второй этаж, в родительскую спальню. Агата то забегала вперед, то останавливалась, пропуская их, чтобы посмотреть на маму. Наложенные швы, плотно перевязанная бинтами шея и мертвенная бледность делали Марию похожей на жертву какой-то катастрофы. Отец молчал, только иногда тяжело вздыхая, а Виктор, еще не до конца пришедший в себя от собственного ужаса, время от времени начинал плакать.
Молча, беззвучно, только слезы стекали по щекам, высыхая дорожками
— Я вынужден сообщить в полицию, господин Фроман, — негромко сказал врач, когда они расположили Марию на кровати. Детей отправили по их комнатам. Павел укрыл жену одеялом, поправил волосы. Сделал массу лишних ненужных движений, лишь бы хоть чем-то помочь.
— Я понимаю… — медленно ответил он. — Рассказу Агаты вы не верите?
Доктор Кольбер задумался, вертя в пальцах ручку, которой только что выписывал лекарства — то, что дать Марии, когда она придет в себя. Плюс немалая доза успокоительного для Виктора и пару таблеток самому Павлу.
— Понимаете… У нас в городке творится нечто непонятное. Но полиции нет дела до призраков с когтями. До вчерашней вашей куклы с саблями. До всех этих паранормальных… чудес. Они оперируют фактами. И раз вас в доме было четверо, травмы нанес один из вас. Пострадавшая… Ну, обжечься она могла и сама, но порезы? Кто-то из вас. Причем, скорее всего девочка, раз уж она не скрывает, что была на кухне с матерью. У нее нет нарушений психики?
— Нормально у нее все, доктор. Вы же сами понимаете, что не она напала на Марию.
Та, словно отзываясь на свое имя, начала тихо стонать. Она отбросила одеяло, села в постели, словно пытаясь встать. Павел осторожно заставил ее лечь обратно. Женщина открыла глаза и с испугом посмотрела на доктора:
— Я заболела? Что вы здесь… Почему так болит шея? — она дотронулась пальцами до бинта на голове, провела вниз до горла и удивленно спросила у мужа:
— Дорогой, что со мной?..
— Что последнее вы помните? — перебил ее Кольбер. Он говорил негромко, мягким, но уверенным тоном. — Кто напал на вас? Агата?
— Напал?.. Агата? — эхом переспросила Мария. — При чем здесь дочь? Я пошла на кухню… да, на кухню и…
— А дальше? — нетерпеливо спросил доктор.
— Я… Не помню. У меня болит голова. Болит горло. Холодно! Зачем вы открыли окно, ведь там зима! — почти закричала Мария.
Павел укутал ее одеялом, старательно, под самый подбородок, постаравшись не касаться бинтов, на которых местами проступали бурые пятнышки.
— Господин Фроман… Повторюсь, я сообщу в полицию, иначе нарушу закон. С вашей женой ничего непоправимого, к счастью. Порезы многочисленные, но не глубокие, артерии не задеты. Ожог… Волосы, конечно, будут отрастать долго. Меня волнуют ее психическое состояние и… виновник нападения.
— Ясно, — Павел внимательно слушал, но мало говорил. Мария закрыла глаза, перед этим выпив протянутый им стакан с растворенным лекарством.
— Послушались
— А работа?! А дом? Я отдал все деньги, да еще и остался должен банку…
Павлу показалось, что доктор выглядит как-то зловеще. То ли в выражении лица что-то просвечивало, то ли сама поза, будто Кольбер собирался напасть. Напряжен он донельзя.
Да нет, чушь!.. Покажется же такое. Это все от нервов.
— У меня есть… знакомый. Его интересует этот дом, — после паузы добавил врач. — С покойным господином Рецем он, к несчастью, не сошелся в цене. Может быть, с вами договорится. Много не даст, зато сразу и наличными. Очень советую принять его предложение.
Кольбер назвал сумму. Почти на треть меньше, чем отдал сам Павел.
— Вы с ума сошли? Я остаюсь без работы и без жилья, получаю черную метку от МаниКэн и уезжаю неведомо куда?! Это несерьезно.
— Если не вы, не ваши сын или дочь напали на нее, — Кольбер кивнул в сторону спящей беспокойным сном Марии, — то подумайте, что грозит в дальнейшем…
— Вы что, намекаете…
— Упаси меня Пресвятая дева! Я ни что не намекаю. Говорю как есть.
— Сукин ты сын! — взорвался Павел. — Ты не врач, ты — бандит! Вы хотите ограбить меня и выставить из Римаута! Говори, кто твой сообщник? Кто организует всю эту чертовщину в моем доме?
Кольбер вздохнул.
— Вам тоже нужно успокоительное… Я здесь ни при чем. И человек, предлагающий деньги, в высшей степени приличный господин. Мы давно знакомы. Вас не принимает сам дом, сам город, как вы этого не понимаете…
— Вон! — коротко ответил Павел и выругался. Он вскочил и почти силой поднял доктора на ноги. — Вон отсюда! Умирать будем — но вас больше никто не вызовет. Кого угодно, из Адлерауге, из Вены, из Праги, дьявол ее раздери, но не вас. Передайте вашему покупателю, чтобы он катился к черту! Вместе с вами!
Кольбер пожал плечами и, стараясь сохранить степенность и неторопливость, присущую его профессии, вышел из спальни. Павел подталкивал его к выходу, кричал что-то еще и размахивал кулаками.
Агата слышала шум из коридора, но не решилась вмешиваться. Отец разберется сам. Ее задача оказалась куда важнее, а, главное, помочь ей здесь никто не сможет. Сама. Все сама. Ведь именно для этого она смогла становиться окном для неведомой силы. Она, а не брат или папа, сможет победить призрака — сама не понимая как, служа больше инструментом, чем хозяйкой своего дара, но сможет.
Пугало только одно: не получится же быть все время рядом со своими близкими, защитить их. А ситуация явно осложнялась. Мама начала заговариваться, она слышала в приоткрытую дверь, значит еще одна проблема — ее надо лечить. Отец поругался с доктором, да и… не поможет здесь медицина. Это тоже теперь ее, Агаты, забота.