Римляне
Шрифт:
– Присцилла обожает яйца. И выпечку, – покачал головой Флакий, сомневаясь, что ему удастся отучить Присциллу от пагубной привычки.
– Это же чистый яд! – заключил Юстус, прежде чем вернуться к тому, что было у него на уме. – Беда в том, Флакий, что ты не хочешь думать. Взять, например, вопрос об изучении характера покупателя… Если бы я не притащил тебя сюда побриться, ты бы совсем опустился. Хорошо, когда умеешь шить башмаки, но, чтобы продать их, нельзя выглядеть как старый козел, больной чесоткой. Послушай, что я тебе скажу…
– Убирайся отсюда! – заорал цирюльник, сделав бросок вперед,
– Убери с дороги свои грязные горшки! – завопил он. – Кто дал тебе право занимать всю улицу? Ты, старая обезьяна! Блоха прыгучая! Оставь-ка в покое почтенного осла, а то я пройдусь дубинкой по твоим плечам! Ты, уличная шавка, как ты смеешь повышать голос на знатных людей?
– Я тебя раскрою! – рычал цирюльник, щелкая ножницами в воздухе. – Ты что, слепой? Это был новый горшок, он стоил серебряную монету. Я вырежу ее из твоей шкуры!
– Драка! Драка!
На улице собиралась толпа, оживленная предстоящим развлечением. Но осел, не обращая ни малейшего внимания на людские страсти, продолжал свой путь, так что возница был принужден поторопиться за ним вслед.
– Послушай меня, – начал Юстус, воспользовавшись удобным случаем, – никто не захочет ходить к цирюльнику, который нападает на людей с ножницами. Но разве цирюльник старается умерить свой пыл? Посмотри на этого человека и на этого… Они не брились уже больше недели! А все почему? Цирюльник их распугал.
– Это я отпугиваю людей? – Цирюльник, которого лишили возможности подраться, набросился на Юстуса, чьи громкие замечания вызвали улыбки на лицах прохожих. – Я тебе покажу! Я тебе нос отрежу!
Цирюльник схватил бритву, но Юстус уже вскочил и сбросил на пол простыню:
– Брить не надо. Я просил только постричь. Вот тебе медная монета за труды. Не трать на меня время, посмотри, сколько вокруг волосатых лиц. Вот хотя бы этот. Только посмотри на него! Кто-нибудь скажет мне, есть у этого человека лицо или нет? Э, нет, хочешь улизнуть? Не выйдет! Вот так-то лучше. Ведите его сюда. Отнесись ко всему со смирением. Да есть у него лицо, друзья мои? Ну, теперь вы видели! Тебе нечего бояться, приятель. Скоро все узреют твой лик. – Бережно развернув простыню, Юстус обернул ее вокруг шеи своей жертвы и усадил на стул усмехающегося и покорного бородача.
– Старина Юстус! Все тот же!
– Кто это? – Юстус уставился на крупного мужчину с волосатой грудью и окладистой бородой. – Твой голос мне знаком, но из-за этой густой растительности… Неужели это Деметрий? Ты следующий! Флакий, подвинься! Отлично, друзья мои. Усадите его. Будешь следующим.
Прежде чем осчастливленный цирюльник полностью отдался своему деликатному ремеслу – бритью без использования масла и мыла, прежде чем успел кого-нибудь порезать и воспользоваться мягкой тканью для остановки крови, Юстус заполнил скамьи рабочими, которые не очень охотно, но в общем со смехом принимались удерживать от бегства
– Бесплатное бритье для моего друга, – царственно заявил он. – Имей терпение и подожди до конца.
– Что, заработал деньжонок, Юстус? – наклонился к нему Деметрий, которому не терпелось поболтать.
– Мог бы, – с холодным величием ответил Юстус, – но он умер.
– Этого и следовало ожидать! – захохотал Деметрий, ткнув соседа локтем под ребра. – Ай да Юстус! Всегда говорит, что заработает завтра, а не сегодня. А все почему? Он слишком благороден, чтобы шить обувь.
– Обувь может шить каждый, – хмуро ответил Юстус, – я же сумею ее продать.
– Но он умер! – Деметрий снова захохотал.
Остальные жертвы Юстуса с радостью приняли участие в общем веселье.
– Кто умер? – Цирюльник опустил руку с бритвой и обернулся, крепко держа свою жертву за нос, чтобы она не убежала.
Деметрий отер глаза ладонью:
– Да скворец Юстуса! Он учил эту птичку говорить каждому покупателю: «Удачи!» Юстус сказал, чтобы разбогатеть, ему теперь нужно много башмаков на продажу. Он хотел, чтобы я их для него шил!
– И я бы их продал, – упорствовал Юстус, – я так упорно занимался с этой птицей. Это стало моим любимым занятием. Я мог бы продать все твои башмаки, и тебе не пришлось бы больше тратиться на своего раба и лавку. Ты бы стал богачом!
– Но скворец-то умер! – Деметрий никак не мог успокоиться.
– Знаете, – извиняющимся тоном произнес Флакий, когда до него дошел смысл разговора, – думаю, я нужен Присцилле в лавке. Она не любит одна снимать мерки.
– А как же бесплатное бритье? – Юстус схватил Флакия за руку. – Смотри, цирюльник уже побрил одну щеку и никаких царапин. Какой мастер! А ты будешь бриться бесплатно. Неужели не можешь подождать?
Флакий покачал головой:
– Боюсь, Присцилле не понравится, если я заброшу лавку и буду шить для тебя обувь.
Юстус легко вздохнул, смиряясь. Он давно понял, что все неприятности от его бесчисленных идей. Иногда ему хотелось не иметь ни одной. Ему пришлось попотеть, чтобы ввести Флакия в курс дела и осторожно подготовить его к блестящей сделке. Почему ему пришло в голову предоставить цирюльнику целую скамью клиентов и предложить Флакию бесплатное бритье? И почему ему под руку попался Деметрий? Он не должен был связываться с Деметрием, который обязательно все испортит. Что ему теперь делать?
– Ну так я пойду, Юстус, если ты не против, – повторил Флакий.
Деметрий в восторге хлопнул себя по ляжкам:
– Повезло старине Флакию! Возвращайся домой к жене, пока Юстус не лишил тебя заработка. Не слушай его, а то пожалеешь. Смотри, я опять сижу на этой скамье, а ведь брился только на прошлой неделе. Не будь дураком!
– Просто эта птица была уже старой, – сурово заметил Юстус. – Я куплю другую и начну сначала. Я положу начало новой моде.
– Возможно, дня на два, – покачал головой Деметрий, – возможно, люди толпами будут к тебе стекаться, и даже, может быть, ты продашь несколько пар башмаков, а потом в городе появится новая сенсация, и о тебе позабудут. Ты прогоришь. Все это полная чепуха.