Римляне
Шрифт:
Неожиданно ко мне пришел Гиппал и попросил взаймы денег, чтобы совершить плавание за индийскими товарами. Он весь так и сиял и, казалось, напрочь позабыл о нашей недавней ссоре.
– Я сделаю тебя богатым! Риск? Ерунда! Ты только погляди на «Западный ветер», это самый большой корабль в заливе, способный бороться с любыми волнами, немного неуклюжий, но зато устойчивый, как скала. Я сам его сконструировал – три мачты, высокий полуют и полубак, широкая палуба. Я вернусь с таким грузом, какого вы еще не видывали! Только дай мне письмо к твоему меняле в Беренисе…
Я ответил довольно резким отказом – мне не понравилась его просьба, хотя было очевидно, что
– Ты и так выкачал из меня слишком много денег, – неприветливо ответил я, – пора положить этому конец. Во-первых, сейчас я должен экономить, а во-вторых, все деньги уходят на улаживание конфликта в царстве Сабраты.
Все обстояло не так, и Гиппал знал это. Человек на моей должности всегда может найти деньги в любом месте. Гиппал нахмурился, подергивая бороду, которая в последние годы стала кустистой и приобрела стальной оттенок.
– Позволь мне хотя бы использовать твое имя. Иначе мне ни за что не достать денег.
Конечно, он прав. За каждую доску и каждый колышек на борту «Западного ветра» приходилось платить наличными. Гиппал потратил целое состояние, к тому же полученное сомнительным путем. Я покачал головой:
– Я уже достаточно тебе помог.
Гиппал покусывал губы, прикидывая, как уговорить меня. Как обычно, он не терял присутствия духа, не был ни рассержен, ни удивлен. Помню, я еще подумал, что человек, который так спокойно воспринимает крушение своих надежд, – точно безумец.
– Позволь мне хотя бы пригласить тебя в плавание по заливу, – наконец предложил он. – Тебе же надо как-то переправить свой караван, а у меня найдутся дела в порту – надо заработать денег. Кроме того, как только ты узнаешь «Западный ветер» получше…
Я согласился не раздумывая, хотя и знал, что Гиппал использует меня, как и раньше. Мне не хотелось обсуждать с ним достоинства корабля, ведь я намеревался твердо стоять на своем и не давать Гиппалу денег. Однако я чувствовал, что он вправе полагаться на мою добрую волю, ведь его старания были мне на пользу.
Я пытаюсь оправдаться. Мне не следовало доверять Гиппалу в тот момент, когда должна была вот-вот осуществиться мечта всей его жизни. Я знал, что ради своей воли он мог лгать и воровать. Мне бы следовало посмотреть, что он берет с собой на борт. Но по глупости я поторопился загрузить на корабль свой караван. Я присоединил туда же и полк лучников, хотя меньше всего желал развязывать войну с царством Сабраты. Лучники должны были защищать сокровища от возможных пиратов. Гиппал неохотно принял лучников, что удивило меня, но я все равно не заподозрил его.
Если бы не лучники,
Конечно, он все продумал заранее. Гиппалу нужны были товары для торговли и ублажения индийских принцев, которые могут встретиться на его пути. Он просто украл то, что я отказался ему предоставить. Я был вне себя от гнева, негодуя большей частью на свое бессилие. Без сомнения, Гиппал погибнет в море или от рук пиратов. В любом случае, он сбежал, а с ним исчезли сокровища, что очень не понравится моему хозяину. Все обдумав, я решил принять вину на себя, нежели оправдываться. Я был вынужден просить денег взаймы, так что теперь вся моя жизнь на много лет вперед стала привязана к проклятому заливу. После этого случая я уже никому не доверял, и все дела пошли наперекосяк, ведь здесь все обманывают друг друга, но внимания на это обращать не стоит. Доведенный долгами, злостью на себя и ужасным климатом до страшной ненависти ко всем вокруг, я, в свою очередь, превратился в объект ненависти окружающих людей. Подошел к концу шестой год моего правления, и начался седьмой, еще хуже, чем прежний.
В начале года я был на севере по делам относительно сбора налогов в Набатее. Я сидел со своим сборщиком и его рабами, просматривая отчеты в полной уверенности, что меня обманывают. На этот раз я был сердит больше обычного. Сборщик, получавший намного больше своей обычной прибыли, все сильнее мрачнел. Тщетно пытаясь сдерживаться, я приказал подать вина и сердито потягивал из бокала, а сборщик глядел на меня так, будто желал, чтобы в вине был яд. Голова болела, а лицо было грязным от пота и песка пустыни. Я отлично понимал, что плохо веду дела, но был не в силах что-либо изменить.
– Это неудовлетворительно, – выговаривал я сборщику налогов, – я обо всем сообщу в Рим. Не хочу брать на себя вину за чужую растрату.
Сборщик нахмурился:
– Я делаю свое дело, вы – свое. Разве мне нужно еще давать вам взятку?
Это было уже слишком! Я с такой яростью поставил бокал на стол, что вино расплескалось.
– Ты, незаконнорожденный отпрыск обезьяны и ослицы, как ты смеешь оскорблять меня?
Сборщик пожал плечами. Это был смуглый человек с сальной кожей, сириец с неприятной внешностью, но очень умный. Он был наглее многих моих сборщиков и не привык извиняться, давая мне возможность неистовствовать и изрыгать ругательства, а сам сидел как ни в чем не бывало.
– Я не прикоснусь ни к одному медяку, который ты держал своими грязными руками! Засунь его в свою жирную башку! – бушевал я.
Сириец глядел на меня маленькими злыми глазками, всем своим видом показывая, что мне не верит.
Неожиданно мой слуга, который ждал снаружи, вошел в комнату с письмом:
– Господин, там ждет человек, который должен вам денег.
– Никто мне ничего не должен, – рявкнул я, видя, что сборщик решил, будто мне предлагают взятку прямо у него под носом, – все совсем наоборот, и вы это прекрасно знаете!