Римская история в лицах

Остерман Лев

Италия в ту пору насчитывала около десяти миллионов свободнорожденных (из них половина — римские граждане) и примерно четыре миллиона рабов. Август разбивает всю страну на одиннадцать областей. В каждой — несколько городских центров: муниципий и колоний. Гражданские права италиков уважаются. Члены городских советов (декурионы) участвуют в столичных выборах должностных лиц государства, присылая заверенные печатью результаты в Рим. Наиболее именитых граждан Август возводит во всадническое и даже сенаторское достоинство. Желая отличиться, декурионы ревностно следят за порядком и спокойствием в городе и прилегающей к нему сельской округе, а также за сбором налогов. Впрочем, налоги в Италии носят лишь эпизодический характер: налог на наследство, при отпуске на волю раба и всего один процент с торговых операций. В муниципиях есть своя полиция, а в случае необходимости можно вызвать преторианцев

из ближайшего лагеря. Рабы в крупных латифундиях находятся под бдительным надзором. Мелкие и средние крестьянские хозяйства, особенно в колониях ветеранов, становятся на ноги. Италийские купцы по всей империи пользуются льготами беспошлинной торговли. Повсюду строятся дороги и мосты. Страна оправляется после разрухи и потрясений гражданских войн. Народ благословляет мудрое правление Августа.

Провинции Рима (в них проживают около шестидесяти миллионов человек) тоже оживают. Провинциалы платят подушный и поземельный налоги, а также налог на недвижимость. Но злоупотребления при их взимании пресечены. Во многих провинциях по указанию Августа проводятся переписи населения, составляются земельные кадастры. Суммы налогов заранее известны. Их собирают муниципалитеты провинциальных городов под наблюдением прокураторов, которых назначает император. Грабежи, вымогательство и произвол наместников ушли в прошлое. Повсюду воцарился мир. Города растут и богатеют.

В западных провинциях постепенно устанавливаются римские порядки и римское право — идет их быстрая романизация. Ведущую роль в этом играют многочисленные колонии ветеранов. На востоке их сравнительно мало, и Август благоразумно сохраняет здесь эллинистический уклад жизни. В традиции этих мест — религиозный культ властителя. Повсеместно возводятся храмы, посвященные совместно Августу и богине Рима. В главном храме провинции в день рождения императора для благодарственного молебствия собираются жрецы из всех ее городов. Эти собрания имеют право, в случае необходимости, обращаться с посланиями непосредственно к Августу, излагая в них свои просьбы или жалобы. Положение провинций понемногу приближается к статусу частей единой империи. Сам император регулярно объезжает их с инспекцией. Афины и Спарту, между прочим, он не включил в состав греческой провинции Ахайя. Из уважения к их прошлому эти два города оставались свободными и не платили дань Риму. Чтобы быстрее получать вести из провинций, Август учреждает государственную почту. По военным дорогам через определенные промежутки велит расставить постоялые дворы, а между ними еще семь-восемь станций для смены лошадей. Таким образом, императорские гонцы могут целый день скакать во весь опор, после чего их ждет пусть короткий, но благоустроенный ночлег. Гонцы имели при себе подорожные бумаги, а в запечатанных письмах, которые они везли, Август указывал сам и велел своим корреспондентам точно проставлять день и час отправления почты.

Фиск в Риме чеканит золотые и серебряные монеты. Эрарий — медные. Море очищено от пиратов. Торговля расцветает. Торговые пошлины ощутимо пополняют казну. Отметим еще раз, что император действует очень осторожно. В Риме, Италии и провинциях — повсюду он старается сохранить традиционный уклад жизни, постепенно внося в него изменения, необходимые для новой системы управления. Наступает эра небывалого могущества и процветания римского государства.

Между тем, Августа не оставляет забота о наследнике. Приходится смириться с мыслью, что сына у них с Ливией не будет. Значит, Юлия должна родить ему внука! Если не от родного племянника, Марцелла, то от верного друга, Агриппы. Еще в 21-м году по настоянию императора Агриппа расторгает свой первый брак и женится на Юлии. На этот раз надежда не обманывает Августа. Через год Юлия рожает своего первенца Гая, на следующий год, дочь Юлию (младшую), в 17-м году — второго сына, Луция, потом еще дочь, Агриппину и в 12-м году — третьего сына, Агриппу Постума.

Родственные отношения в семье Августа и его преемников будут играть очень важную роль. Чтобы разобраться в грядущих сложных ситуациях «престолонаследия», читателю придется постоянно иметь их в виду. Для облегчения этой задачи я здесь в виде схемы привожу родословное древо главных членов семьи Августа и его потомков. Имеет смысл собрать их, чтобы впоследствии было удобно обращаться к уже знакомой схеме. Хотя с персонажами ее нижней половины читателю предстоит встретиться лишь в четырех последующих главах. Для упрощения имена на схеме записаны не полностью, а в обычных сокращениях. Супруги, имевшие потомство, подчеркнуты, и стрелки, идущие от их имен, сливаются в одну, указывающую потомство. Братья и сестры записаны рядом, под одной горизонтальной линией.

Две пунктирные линии указывают на перенос уже появившегося на схеме имени женщины к имени ее будущего супруга. Годы жизни главных персонажей указаны около их имен: годы до нашей эры без отметки, годы нашей эры с пометкой Р.Х. В рамках имена императоров — опять-таки в тех сокращениях, в каких они вошли в римскую историю. Имена Ливии и ее первого мужа записаны полностью для того, чтобы стало ясно, почему в потомстве Ливии так часто встречаются имена: Тиберий, Друз (Друзилла), Клавдий и Нерон. Вот и все. Читатель, я надеюсь, легко сможет разобраться в этой схеме. Определим, к примеру, в ее верхней половине семью Августа к тому моменту времени, до которого мы успели дойти в нашей истории. В центре сверху мы находим Августа, его первую жену Скрибонию и их дочь Юлию. Ее стали именовать Юлией старшей после того, как у нее от Агриппы родилась дочь — Юлия младшая. Эту дочь мы отыщем среди братьев и сестер в третьем сверху ряду схемы. В правом верхнем углу схемы находим Ливию и ее первого мужа, а затем и пасынков Августа — Тиберия и Друза старшего. У Тиберия скоро появится от первой жены Випсании сын — Друз младший.

Но я опять был вынужден изменить хронологическому порядку повествования. Вернемся же к нему. Итак, после почти трехлетнего отсутствия Август возвращается в Рим с Востока. Его ждет восторженная встреча. Сенат жалует ему пожизненные знаки консульского достоинства и право на сопровождение двенадцатью ликторами. На Форуме, куда он нередко спускается пешком, смешиваясь с толпой, его приветствуют хвалебными кликами. В их громком разноголосье явно доминирует главная нота — благодарность за возвращение римских знамен из парфянского плена. Когда же эти знамена и значки легионов в сопровождении почетного эскорта воинов прибывают наконец в город, его охватывает ликование.

...Опускается ночь, а Рим все не затихает. На вершину респектабельного Палатинского холма снизу, с разных сторон, поднимается невнятный шум множества голосов, долетают звуки музыки, обрывки песен, веселые возгласы и смех. На Форуме горят костры. В лабиринте узких улочек качаются и пляшут бесчисленные огоньки факелов.

Август укрылся в своей комнатке наверху. Он обещал Меценату просмотреть первые главы «Истории Рима» Тита Ливия. На завтрашний обед приглашены только эти двое. Личность историка давно привлекает внимание императора. Но толком поговорить с ним все как-то не случалось. На столе перед окном — груда свитков рукописи. Ничего — впереди ночь и завтрашний день... Доносящиеся снизу звуки отвлекают Августа... Почему они так бурно радуются? — думает он. Тридцать лет прошло после разгрома и гибели Красса. Мало кто вспоминал об этом несчастье в заполненные иными бедами годы... Он заставляет себя сосредоточиться и разворачивает первый свиток. Авторское вступление...

«Мне бы хотелось, — пишет Ливий, — чтобы каждый читатель в меру своих сил задумался над тем, какова была жизнь, каковы нравы, каким людям и какому образу действий — дома ли, на войне ли — обязана держава своим зарождением и ростом: пусть он далее последует мыслью за тем, как в нравах появился сперва разлад, как потом они зашатались и, наконец, стали падать неудержимо, пока не дошло до нынешних времен, когда мы ни пороков наших, ни лекарства от них переносить не в силах». (Тит Ливий. История Рима. Т. I. Предисловие)

— Да, это так, он прав, — думает Август.

«Впрочем, — читает он далее, — либо пристрастность к взятому на себя делу вводит меня в заблуждение, либо и впрямь не было никогда государства более великого, более благочестивого, более богатого добрыми примерами, куда алчность и роскошь проникли бы так поздно, где так долго и так высоко чтили бы бедность и бережливость». (Там же)

Август поднимает глаза от рукописи, задумчиво смотрит на блуждающие внизу огни, потом на темный, едва различимый на фоне вечернего неба контур храма Юпитера.

— Не только бережливость и воздержанность, — мысленно возражает он Ливию, — но военная и гражданская доблесть, уважение законов, а главное — преданность Риму в сочетании с чувством собственного достоинства. Все это в течение веков составляло незыблемую основу могущества римского государства. Сейчас, после хаоса гражданских войн, она зашаталась и вот-вот обрушится. Римская доблесть, которой так гордились предки, теперь осмеивается памфлетистами из аристократической молодежи. Но не все еще утрачено. В народе живы традиции великого Рима, приверженность его бессмертной славе. Поэтому они так рады возвращению знамен!