Римская история в лицах
Шрифт:
«К берегу лодку подвел вперед кормой потемневшей
Души умерших прогнав, что на длинных лавках сидели,
Освободил он настил и могучего принял Энея
В лодку. Утлый челнок застонал под тяжестью мужа,
Много болотной воды набрал сквозь широкие щели;
Но через темный поток невредимо героя и жрицу
Бог перевез и ссадил в камышах на илистый берег».
(Там же. Кн. 6, 410-416)
Ожидающего там ужасного пса Цербера Сивилла усыпляет лепешкой со снотворной травой,
«Тот, кто при жизни враждой родных преследовал братьев,
Кто ударил отца или был бесчестен с клиентом,
Или, богатства нажив, для себя лишь берег их и близким
Не уделял ничего (здесь таких бессчетные толпы),
Или убит был за то, что бесчестил брачное ложе,
Или восстать на царя дерзнул, изменяя присяге.
...
Этот над родиной власть за золото продал тирану
Иль законы за мзду отменял и менял произвольно.
Тот на дочь посягнул, осквернив ее ложе преступно —
Все дерзнули свершить и свершили дерзко злодейство.
Если бы сто языков и столько же уст я имела,
Если бы голос мой был из железа, — я и тогда бы
Все преступленья назвать не могла и кары исчислить».
(Там же, 608-627)
В поисках Анхиза путники отправляются к месту пребывания праведников в Элизий. Вот его весьма любопытное описание:
«В радостный край вступили они, где взору отрадна
Зелень счастливых дубрав, где приют блаженных таится.
Здесь над полями высок эфир, и светом багряным
Солнце сияет свое, и свои загораются звезды.
Тело себе упражняют одни в травянистых палестрах
И, состязаясь, борьбу на песке золотом затевают.
В танце бьют круговом стопой о землю другие,
Песни поют, и фракийский пророк в одеянии длинном
Мерным движениям их семизвучными вторит ладами,
Пальцами бьет по струнам или плектром из кости слоновой.
Здесь и старинный род потомков Тевкра [2] прекрасных,
2
Первый царь Трои. Его дочь стала женой Дардана, а внук ее Трос дал имя городу. Ил, Лссарак (и Ганимед) — дети Троса.
Славных героев сонм, рожденных в лучшие годы:
Ил, Ассарак и Дардан, основатель Трои могучей.
Храбрый дивится Эней: вот копья воткнуты в землю,
Вот
Вольно пасутся в полях. Если кто при жизни оружье
И колесницы любил, если кто с особым пристрастьем
Резвых коней разводил, — получают все то же за гробом.
Вправо ли взглянет Эней или влево, — герои пируют,
Сидя на свежей траве, и поют, ликуя, пеаны
В рощах, откуда бежит под сенью лавров душистых
Вверх на землю стремясь, Эридана поток многоводный.
Здесь мужам, что погибли от ран в боях за отчизну,
Или жрецам, что всегда чистоту хранили при жизни,
Тем из пророков, кто рек только то, что Феба достойно,
Тем, кто украсил жизнь, создав искусства для смертных,
Кто средь живых о себе по заслугам память оставил, —
Всем здесь венчают чело белоснежной повязкой священной».
(Там же. 638-665)
Эней спрашивает тень Мусея-певца, ученика Орфея, — где найти Анхиза, и слышит в ответ:
«Нет обиталищ у нас постоянных: по рощам тенистым
Мы живем, у ручьев, где свежей трава луговая, —
Наши дома. Но если влечет вас желание сердца,
Надо хребет перейти. Вас пологим путем поведу я», —
Так он сказал и пошел впереди и с горы показал им
Даль зеленых равнин. И они спустились с вершины.
Старец Анхиз между тем озирал с усердьем ревнивым
Души, которым еще предстоит из долины зеленой,
Где до поры пребывают они, подняться на землю,
Сонмы потомков своих созерцал он и внуков грядущих,
Чтобы узнать их судьбу и удел, и нравы, и силу».
(Там же. 673-683)
Поспешу развеять недоумение читателя. Римляне верили в переселение душ. Анхиз созерцает души, которым предстоит вселиться в тела его потомков. Подробнее об этом устами Анхиза расскажет Вергилий.
Эней спешит к отцу. Оказывается, тот осведомлен о земных делах сына. Он начинает разговор:
«Сколько прошел ты морей, по каким ты землям скитался,
Сколько опасностей знал, — и вот ты снова со мною!
Как за тебя я боялся, мой сын, когда в Ливии был ты!»
Сын отвечал: «Ты сам, твой печальный образ, отец мой,
Часто являлся ко мне, призывая в эти пределы.
Флот мой стоит в Тирренских водах. Протяни же мне руку,
Руку, родитель, мне дай, не беги от сыновних объятий!»
Молвил — и слезы ему обильно лицо оросили.
Трижды пытался отца удержать он, сжимая в объятьях, —
Трижды из сомкнутых рук бесплотная тень ускользала,
Словно дыханье, легка, сновиденьям крылатым подобна.
Тут увидел Эней в глубине долины сокрытый
Остров лесной, где кусты разрослись и шумели вершины:
Медленно Лета текла перед мирной обителью этой.
Там без числа витали кругом племена и народы.
Так порой на лугах в безмятежную летнюю пору
Пчелы с цветка на цветок летают и вьются вкруг белых
Лилий, и поле вокруг оглашается громким гуденьем.
Видит все это Эней — и объемлет ужас героя.
«Что за река там течет, — в неведеньи он вопрошает, —