Римская карусель
Шрифт:
– Почему оно холодное?
– спросил Тит, невольно подавшись грустному очарованию этой истории.
– Ты никогда не видел лягушек зимой? Они, засыпая, становятся неподвижными и холодными, как обледеневший камень. В них останавливаются все силы жизни, вся работа времени. Им не нужны еда и питье, не надо избавляться от телесных отходов. С приходом весны лед в теле начинает оттаивать, и лягушка возвращается к жизни, не постарев ни на мгновение.
– Такой лягушке после спячки, вероятно, трудно двигаться, ведь ее мышцы должны были онеметь и ослабнуть от
– Нет, мышцы ее нисколько не страдают, это ведь не обычная неподвижность, а сон Эндимиона. Просто она отвыкает от движения, но на то, чтобы снова привыкнуть, ей нужно совсем немного времени.
Сделав паузу, Лаис добавила наконец то, что интересовало Тита:
– Да, мы, служительницы Селены, знаем некоторые ее тайны. Я могу дать тебе снадобье, которое погружает человека в сон Эндимиона.
– И ведьма не успеет даже задуматься, когда выпьет его?
– с сомнением и надеждой спросил Тит.
– Даже если успеет, она уже не будет владеть своими мыслями, - успокоила его Лаис.
– Но я хочу тебя предупредить: в полнолуние, ровно в полночь, она проснется, ибо это снадобье связано с Селеной, а в такие ночи сила богини обращена к живущим на земле. Как только твоя ведьма пробудится, кому-то придется дать ей выпить настойку.
– А как же Эндимион?
– удивился Тит.
– Он тоже просыпается раз в месяц в своей пещере?
– На Эндимиона воздействует не снадобье, а сама сила богини, - не очень понятно ответила Лаис.
В назначенный срок, через три дня после этого разговора, Тит снова пришел в храм Луны на Палатине и получил от Лаис порошок, который девушка велела развести водой в указанной пропорции.
Спустя еще несколько дней Тит с благодарностью сообщил жрице, что приготовленное из ее порошка снадобье действительно подействовало.
– Ведьма спит, не просыпаясь, - сообщил он.
– Это женщина молода?
– спросила Лаис, удивив Тита несвойственным ей проявлением любопытства.
– Можно сказать и так, - Тит и покраснел от того, как нелепо прозвучал его ответ.
– Значит, теперь она стала вечно юной.
Тит подумал о том, что Кассия Луцилла и без снадобья Эндимиона была вечно юной.
– Что делать, когда закончится порошок?
– спросил он.
– Надо, чтобы к весне сохранился небольшой остаток. Его количество можно увеличивать. Для этого потребуется собрать в апреле вот эти травы, - Лаис протянула Титу пергаментный листок со списком, который тот принял со словами благодарности.
– Травы необходимо высушить, истолочь и перемешать с порошком, - продолжала девушка.
– В результате получится большое количество такого же порошка.
– Как быстро после пробуждения ведьмы надо дать ей выпить настойку, чтобы она не успела понять, что происходит?
– Ей с каждым разом понадобится все больше времени, чтобы восстанавливать свои воспоминания и начинать управлять мыслями. Сначала нужны будут мгновения, потом часы, может быть, даже дни. Я ведь не знаю, как долго вы собираетесь держать ее в состоянии Эндимиона.
– Как я могу тебе заплатить?
– спросил Тит.
– Рассказать мне все, что ты знаешь об этой ведьме, - просто сказала Лаис.
Тит замялся. Он опасался чего-то в этом роде.
– Я должен посоветоваться с друзьями, - сказал он после раздумья.
– Хорошо, я подожду, - согласилась Лаис.
Уходя, Тит обернулся и спросил:
– Почему ты уверена, что порошок сохранит свои свойства, если смешать его с травами? Ведь часть, составленная этим порошком в получившейся смеси, станет очень маленькой.
Одарив Тита одним из своих таинственных взглядов, Лаис ответила:
– К сожалению, я не вправе разглашать эту тайну. Просто поверь мне на слово.
***
Слуг, которые опоили Кассию зельем Эндимиона, Тит Ульпий перевел в поместье в Аквилее, подальше от Рима. В доме возле взвоза Капсариев, где находилась Кассия, Тит поселил своего клиента Порфирия с его женой Приской, строго-настрого запретив им кому-либо рассказывать о спящей женщине. Супружеская пара, жившая до того в крайней нужде, очень страшилась лишиться новых условий жизни и чрезвычайно тщательно выполняла все наставления патрона. В их обязанности входило ухаживать за Кассией, следить за тем, чтобы ее постель и одежда содержались в чистоте, чтобы всегда была готова порция настойки, и в назначенное время, в полночь, вовремя давать Кассии пить.
Тит из осторожности не открыл Порфирию и Приске имени оставленной на их попечение женщины, наказав называть ее просто Спящей. Если они все же проболтаются, пусть лучше не произносят имени внезапно исчезнувшей аристократки, которую, возможно, разыскивают родственники, друзья и городские когорты.
В первое же полнолуние Александр и трое "кентавров" посетили Кассию, сказав хозяевам дома, что в этот раз они сами дадут Спящей настойку.
Проснувшись, Кассия увидела столпившихся вокруг нее людей, глядящих на нее с напряженным ожиданием, и узнала в одном из них Александра. Она изменилась в лице, попыталась вскочить, но не смогла. Тело с трудом подчинялось. Мысли текли медленно, вяло. Очень хотелось пить, и это тоже мешало думать.
– Значит, орбинавта все-таки нельзя убить, - вымолвила она с трудом.
– Что ж, я рада за тебя. И за себя тоже.
– Орбинавта убить можно, - проговорил Александр.
– Ты лишила жизни не меня, а моего брата Алкиноя. Мы с ним близнецы.
Кассия откинулась на подушках. Она с горечью подумала, что рассказывала все о себе этому актеру, а он даже не поведал ей, что у него был брат-близнец. Хотя имя Алкиноя он, кажется, при ней упоминал.
Вдруг Кассия поняла, что стоящие рядом с Александром люди это "кентавры", ее враги, и что сейчас ее будут убивать. Она попыталась погрузиться в пространство волокон в отчаянной надежде найти какой-нибудь менее зловещий виток яви, но никак не могла сосредоточиться.