Римская сага. Том III. В парфянском плену
Шрифт:
Глава 14
Лаций оставил Варгонта у тропы, а сам, отсчитав нужное количество шагов, стал искать хоть какие-то признаки травы. Под ногами были одни колючки. Но луна светила ярко, и он не прекращал поиски. Странное, суховатое растение без листьев и цветков, с одним длинным, корявым стеблем оказалось на пятьдесят шагов дальше, чем говорила девушка. Варгонта медленно подтащили, когда Лаций уже разрыл песок и докопался до мокрой глины. Его положили на землю, и Атилла с Икадионом стали помогать отгребать песок дальше. Скоро Лаций почувствовал, что в одном месте из глины маленькими толчками выходит прохладная вода. Он расширил отверстие и сделал несколько глотков, припав губами прямо к глине. Потом набрал в ладони воды и поднёс к губам Варгонта. Тот
– Благодарю тебя, Теллура 5 , – пробормотал Лаций с искренним благоговением. – Я принесу тебе жертву, как только смогу.
Пора было возвращаться, но они никак не могли оторваться от липкой лужи, в которую превратился крошечный родник. Наконец, Атилла вылил себе на голову несколько ладоней воды и пробормотал:
– Надо смыть с себя глину. Могут следы остаться.
Они стали обтираться ладонями, но ночью это оказалось бесполезным занятием – они ничего не видели.
5
Теллура, мать-земля, была одной из древнейших италийских богинь. Она олицетворяла собой ту плодородную землю, на которой произрастает всё, что нужно человеку для существования.
– На дороге обваляемся в пыли, – наконец, сказал Лаций. Все согласились. Икадион с Атиллой подхватили Варгонта и потащили его обратно.
До своих камней они доплелись уже перед самым рассветом. Икадион с Атиллой ещё держали Варгонта на плечах, когда Лаций поднял руку и остановился.
– Ты что?! – тихо спросил Атилла. Лаций обернулся и приложил палец к губам. Потом протянул руку вперёд и прошептал:
– Там кто-то есть.
На том месте, где он оставил их мешки, было что-то не так. Под ними кто-то лежал. Лаций подошёл поближе и замер. Солнце уже выглянуло из-за горизонта, и земли коснулись его первые лучи. Под пропитанными кровью мешками лежали мёртвые тела, исколотые копьями и мечами. На животе у каждого из них лежала отрубленная голова. Лаций осмотрелся. Рядом никого не было. Шагах в десяти выше безмятежным сном спал слепой Павел Домициан. Но когда они уходили, его здесь не было. Лаций вернулся к товарищам и тихо сказал:
– Там двое. Убитых.
– Кто? – тихо спросил Икадион.
– Не знаю, – ему всё это не нравилось. Теперь послание богов в виде девушки выглядело для него совсем по-другому. – Скажем, что спали внизу и ничего не слышали. Надо разбудить Павла Цэкуса 6 . Его тут не было. Значит, пришёл после нас.
– Не буди! Лучше не надо, – остановил его Атилла. – Ты не накрывал их мешками?
– Нет.
– Значит, сами накрылись. Нам лучше помолчать. Посмотрим со стороны.
6
Цэкус – слепой (лат.).
– Ты прав. Пойдём, обойдём камни. Ляжем с Павлом рядом, скажем, что тоже спали. А ему надо смазать раны, – кивнул он на Варгонта
– Чем смазать? – пробормотал тот.
– Маслом. Пошли! Солнце встаёт.
– Пойдём, – они отошли за валуны, и Лаций достал свёрток. Каково же было его удивление, когда прямо под ноги ему упал чёрный узкий нож, сделанный в Антиохии Хабрутом. Опешив, он поднял взгляд на товарищей, но те были заняты Варгонтом. Нож был длиной в две ладони, и он не знал, как его спрятать. Единственный выход – привязать под туникой к бёдрам тем платком, в котором его сюда принесли. Лаций быстро завернул лезвие и засунул его
– Видимо, мы ещё нужны богам, раз они посылают нам такие знаки. Вот, это я нашёл это вчера на верблюде, когда срывал мешки. Наверное, кто-то забыл это масло там…
Атилла с Икадионом удивлённо переглянулись, а Варгонт неодобрительно покачал головой и прошептал:
– Где они были раньше, когда мы просили их о помощи? – но на этот вопрос никто ему не ответил.
Скоро парфяне разбудили всех пленных и стали связывать для перехода. Но среди пленных уже стали ходить слухи о ночном убийстве.
– Что там было? – тихо спросил Лаций Атиллу, когда их поставили друг за другом.
– Говорят, подошли трое. Забили копьями. Потом отрубили головы. Что-то гавкали на своём языке.
– И всё? – спросил Лаций.
– А что ещё? – ответил тот со злостью. – Музыки и танцев не было. Жертвенных песен – тоже. Быстро всё произошло – раз, раз и готово. Я, вот, думаю, а если бы там был я…
– За что их убили? – не ответив на его вопрос, спросил он.
– Не знаю. Наверное, для забавы. Как на прошлые иды. Помнишь Никара?
– Да, помню, – Лаций опустил голову. Молодого римлянина привязали к двум лошадям и заставляли бежать, перепрыгивая через копья и мечи, воткнутые в землю. В конце концов от его тела ничего не осталось, одни только куски кожи и мяса, свисающие с оголённых костей. Его тогда тоже вытащили из крайних рядов.
– А вы, что, не слышали? – спросил кто-то сбоку. Лаций покачал головой и пожал плечами:
– Нет, а что?
– Может, их убили, чтобы не заразиться? Чёрная смерть – страшная болезнь.
– Чёрная смерть? Тогда точно за это! – согласился он. – В Галлии мы оставили пол-легиона. Пришлось их всех сжечь.
– О-о… Я тоже знаю. Чёрная смерть. Страшная штука, – согласился кто-то из римлян.
Лаций только кивнул в ответ. Ему не хотелось продолжать разговор. Слишком много вопросов было в голове, на которые даже боги в этот момент, наверное, не смогли бы дать ответ. И самый главный был о девушке: «Неужели это она приказала убить их после того, как ушла?» Нет, этого не могло быть. Тогда бы их поймали у родника. Зачем было ждать у камней? Хотя, она могла испугаться и вернуться, чтобы убить всех, кто мог её видеть. Почему бы и нет? Это тоже был знак богов. В эту ночь знаков было слишком много, и надо было ещё раз всё хорошо обдумать. Боги никогда просто так не посылали ему такие знамения раньше. Значит, они о чём-то его предупреждали. Но о чём? Лаций так и не смог избавиться от этих мыслей до вечера. День выдался таким же жарким, как и предыдущий, но родника рядом уже не было. Перед закатом им снова дали только хлеб, забыв принести остатки из котлов. Потом принесли грязную воду, которую они вчетвером решили не пить. К вечеру у многих начались вздутия живота и страшные боли. Утром половина из тех, кто пил воду, не смогли подняться с земли, а недовольные парфяне долго ходили между рядами, разрубая мечами верёвки, связывавшие мертвецов с живыми.
Глава 15
Заира спала всю ночь крепко и спокойно. Проснувшись утром, она дождалась, пока рабыни соберут вещи, и ещё некоторое время дремала в мерно раскачивающейся повозке, пока солнце не раскалило её настолько, что пришлось приподнимать края, хотя это не сильно спасало от раскалённого воздуха. В соседней повозке постанывала Лейла, у которой всё время болела голова. Служанки Заиры были рады, что их госпожа не требует от них всяческих глупостей, которыми славились наложницы Сурены: она не заставляла постоянно поливать ей ноги и руки водой, обмахивать небольшими опахалами или просто идти рядом с повозкой под палящим солнцем и улыбаться, чтобы ей не было скучно. В остальной части гарема всё так и происходило, и некоторые рабыни не выдерживали жары, падая в обморок. К вечеру все так сильно уставали, что еле двигались. Жёны Сурены во время таких переходов старались не общаться. Все слухи доходили к ним через рабынь и служанок, и главное для них в это трудное время было не заболеть и не стать источником каких-нибудь сплетен.