Римская волчица. Часть первая
Шрифт:
— Ну знаешь, папуля тоже не травоядное! Сейчас отец пользуется тем, что Тарквинии нарушили все мыслимые обычаи, фактически в открытую напали и на тебя, и на тетку Августу. Такое впечатление, что Гай Тарквиний с ума сошел, причем в прямом эфире. Не понимаю, что им движет. Конечно, у них огромный перевес в сенате, но чтобы так открыто и нагло! Вдобавок, с тебя уже практически сняли обвинение в покушении на жизнь адмирала.
— А оно было? — спросила Электра, стараясь подавить дурноту от накатившего воображаемого запаха глициний и нагретого песка.
«Бронзовка — это Конрад.
— Было, будь благонадежна. Но Децима Флавия предоставила доказательства того, что произошел несчастный случай плюс человеческая ошибка на ее стороне. Мы ей здорово нагадили, но она женщина порядочная, верность Семье — прежде всего.
— Доказательства? Интересно, как тут можно что-то доказать — ведь это мы взорвали обшивку, не сумели отключить поле… я почти не сомневалась, что в состоянии адмирала обвинят меня и его людей.
— Как только модуль отсоединился, они опустили на пробоину бронированную заслонку. Сразу вошли, начали реанимационные действия, но быстро справиться с гипоксией не удалось — и в итоге врач и охрана приняли ряд неверных решений. Человеческий фактор. Децима могла скрыть эти доказательства, но, видимо, не захотела. Скрупулезно допросила всех и приложила к отчету записи с чипов. Принципиальная римлянка. Хотя будем честны, ты ей половину базы разнесла. Ладно, не ты! Капитан «Кроноса» Ливий Северин. Сестра, ну, полно…
Антоний протянул смуглую руку и погладил Электру по запястью. Темные его брови сочувственно сдвинулись.
«Бронзовка — это Конрад».
Песок. Сильный аромат глициний. Запах дорогой кожи и чуть увядших лилий — может быть, одеколон? Духи?
«Бронзовка — это…»
Тошнота накатила с новой силой.
— Ты совсем измучена. Хочешь прервемся? Отдохнешь и я попробую из этой доставки какой-нибудь питательный суп добыть. Зачем мне полудохлая кузина.
— Я в порядке. Продолжай.
— Хорошо. Вот что будет на тебе — я упакую покрасивее все эти записи о геноциде и экспериментах с проколами пространства. А ты поднесешь этот торт на заседании. Кстати, не хочешь сама с инопланетянином поговорить?
— Придется, наверное, хотят видят боги — не до него! Поддержка капитанов важнее, и заключенные с Луны, и главное… трудно думать о чем-то, кроме того, что Люцию нужна помощь. Я все утро перерывала сеть, нужен, верно, Марсельский институт мозга. Полноценная медицина.
Антоний вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза.
— Электра… ты, если помнишь, находишься на флагмане одного из величайших римских флотов. Как ты думаешь, если здешние врачи не справляются, справится ли гражданский институт? Люций сейчас в стабильном состоянии, а помощь нужна не ему, а тебе. И Семье. Предоставь… — он осекся и придвинул к себе стакан, долил, выпил.
Мертвецам хоронить своих мертвецов. Электру передернуло.
— Все для Семьи, так? Сколько, по-твоему, я должна держать его в коме, чтобы продолжать управлять флотом? Нести чертову поклажу, и ради чего? Я так не смогу. Ни ради Семьи, ни ради Рима.
Электра опустила глаза, пытаясь сдержать чувства. Что-то теплое окутало ее плечи — снова термоплед. С детства, должно быть, научили, что горюющего
— Милая сестра. Можешь и должна. Если ты не понесешь depositum miserabile, то все капитаны, которые поддержали твоего адмирала, окажутся под угрозой. Все легионеры, которые выковыривали его с Луны. Все пилоты, которые совершали вылеты в это время. И наша Семья тоже потеряет возможность защитить себя. Я нахожусь тут, чтобы облегчить твою поклажу, насколько возможно.
— Он обратился ко мне за помощью впервые с детских лет. Я не выдержу видеть каждый день его гроб.
— Я бы смотрел на это с такой стороны, — продолжил Антоний тихим, успокаивающим баритоном. — Кто знает, когда медицина совершит очередной прорыв. Пока погребальная маска римлянина не заняла свое место в виртуальном семейном храме, надежда есть.
— Никто не заслуживает того, чтоб его таскали за собой ни живого, ни мертвого, и пользовались его именем! Скажи мне, почему я не должна прямо сейчас предложить сенату сделку? — Над чувствами, которые она пыталась удержать в себе, верх взяла злость. Она стряхнула с плеча его руку и продолжила, отстукивая сведенными пальцами по краю стола. — Капитаны, легионеры и пилоты получают полную амнистию; Люций — полноценное лечение в институте мозга; я — свою скамью подсудимых; флот — компетентного и. о. адмирала? Почему? А?
— Потому что никаких гарантий ты не получишь. Тебя и Семью Флавиев — твою семью — от краха отделяет лишь флот, а после такого поворота событий — не будет отделять и волосок. А Люций твой очнется, если очнется, чтобы попасть обратно в камеру. Я тебе не позволю совершить такую глупость.
Серебристая ткань полетела на пол, Электра вскочила.
— Интересно, каким образом!
Антоний наконец потерял спокойствие, тоже поднялся с места и повысил голос. Глаза его опасно сверкнули.
— Как только ты уберешь пушку от головы сенаторов, дальше никаких гарантий безопасности ни тебе, ни Семье, ни пленным, которых ты сгребла с Луны, ни военным — никому. Взвела курок — будь готова стрелять. Поздно извиняться! — Антоний тоже разозлился и неожиданно его гневная отповедь взбодрила Электру лучше всяких утешений. Она словно почувствовала почву под ногами. — И что, чтобы сбросить горестную поклажу, ты отключишь криокамеру? Сама? Прости, что-то не верится. Нет, дорогая кузина! Ты будешь таскать его с собой и пользоваться его именем, потому что это его единственная надежда. И твоя. Призрачная, но единственная.
Электра кусала губы и молчала, но дыхание ее выровнялось. Антоний был сокрушительно прав. За эти несколько ужасных дней он постоянно оказывался прав.
— Электра. Помни, я здесь для того, чтобы поддержать тебя и помочь справиться. — Его голос смягчился, но взгляд оставался жестким. — Никто не может заставить тебя продолжать этот путь, но еще несколько шажочков сделай, прошу. Как жаль, что я не успел попасть на борт до штурма лунной базы, пока все не рвануло! Но теперь наша задача — не дать осколкам разлететься. Давай еще раз обсудим все по пунктам. Хочешь транквилизатор?