Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

Вульпиус Христиан Август

Едва Ринальдо взошел на холм, как в замке, в Мелаццо, раздался пушечный выстрел; это был сигнал закрыть ворота города.

— О, добрый Амаро! — вздохнул Ринальдо и поспешил дальше.

В одном из селений его, как францисканца, накормили и напоили, и даже дали продуктов на дорогу. С ними он спокойно отправился дальше, и когда к вечеру нашел неподалеку от дороги капеллу Великой Седмицы, то решил за ней переночевать.

Поутру, проснувшись и совершив утреннюю молитву, он двинулся дальше.

Уже он прошел Ачи и приближался

к горному перевалу, как неожиданно обрел компанию. К нему вышли капуцин и арфистка.

Ринальдо поинтересовался, куда они держат путь, и узнал, что девушка хочет попасть через город Галати в Скалетту, патер же назвал Пеццоло целью своего путешествия.

Наступило как раз время обеда, они расположились у ручья возле тополиной рощицы. Капуцин развязал свой мешок для хлеба и поделился с ними тем, что у него было. Ручей снабдил их превосходным напитком к столу.

— Ну, Аннетта! — сказал патер, когда они пообедали. — Сыграй нам что-нибудь.

Аннетта взяла арфу, заиграла и запела:

Беззаботно в колыбели Малое дитя лежит. Справа ходит няня-радость, Слева няня-грусть стоит. И пока седая вечность В мире их не разлучит — Справа поспешает радость, Ну, а слева грусть летит.

Патер сложил молитвенно руки. Ринальдо хотел что-то сказать, но Аннетта продолжала петь:

Наслаждайся роз цветеньем Под лучами бытия, Насладись сполна, покуда В мир бежит стезя твоя. Радость в розовом сиянье Сходит на поля чуть свет. Слышишь этот звонкий голос? Видишь этот легкий след?

Пение вызвало у Ринальдо воспоминание о Розе. Он мысленно увидел ее с гитарой, как пела она в тех пустынных местах, сидя рядом с ним, он слышал ее голос, представил себе те прошедшие времена и предался размышлениям.

Патер опустил голову и задремал. Аннетта тренькала на арфе.

Ринальдо спросил у нее:

— Ты, видимо, из Мелаццо?

— Я из Раметты, — ответила Аннетта.

— И ты всегда странствуешь одна?

— Меня сопровождает мой старший брат. Он играет на скрипке. В Мессине он согласился поступить на службу в одну из капелл. Теперь я возвращаюсь к месту моего рождения, в Скалетту. Хочу уговорить младшего брата, который играет на флейте, пойти со мной.

— Приносит тебе твоя игра на арфе какой-нибудь Доход?

—

О да! Я кормлю отца и мать, они, бедные, уже старые и больные.

Теперь проснулся патер. Все тотчас собрались и отправились дальше.

Солнце садилось, тени стали длиннее, все вокруг стихло, только мухи и жуки еще жужжали над полем. Путники подошли к уединенно стоящему постоялому двору. Здесь они переночевали.

Наступил день. Друзья проснулись. Патер затянул утреннюю песнь, Ринальдо ему подпевал, а Аннетта сопровождала их пение игрой на арфе. Хозяйке трио постояльцев доставило большую радость, она попросила их спеть еще одну песню, чем они и расплатятся по счету. Ее желание было удовлетворено, и она принесла еще кувшин вина.

— Ах, — сказала хозяйка. — Мой муж уехал в Мессину, я жду его лишь через несколько дней, а одна я остаюсь неохотно. Если такие благочестивые люди захотели бы у меня задержаться, то я была бы в весьма и весьма желанном обществе.

— У меня, уважаемая, к сожалению, нет времени, — сказал патер. — Меня ждут в Пеццоло.

— А я, — сказала Аннетта, — охотно осталась бы здесь, я очень устала.

— А вы, святой отец? — спросила хозяйка Ринальдо.

— Я остаюсь здесь, — ответил он.

— Я очень рада! — воскликнула хозяйка и заспешила на кухню.

— Коли так, — решил патер, — то и я остаюсь здесь. А со временем, если Богу будет угодно, мы пойдем дальше.

— А я, — сказала Аннетта, — знаю только время нынешнее, настоящее.

— Настоящее, — возразил Ринальдо, — поглощает прошлое. Буря проходит, и солнечный луч радует потрясенное сердце. Человек рожден для всего мира, он живет вместе со своим временем. От радости он не должен становиться заносчивым, от страданий — опасливым. За ночью следует день. Утренняя заря и вечерняя заря сияют на одном горизонте.

Аннетта внимательно посмотрела на Ринальдо и сказала:

— Я хотела бы прослушать вашу проповедь, святой отец!

— И я тоже, — поддержала ее только что вошедшая хозяйка.

Ринальдо покачал головой.

Между тем несколько погонщиков мулов подошли к постоялому двору с своими нагруженными животными. Патер тотчас завязал с ними беседу.

Ринальдо осмотрелся в доме, а хозяйка пригласила его взглянуть на ее винные запасы в погребе. Благочестивый гость с усладой осушил стакан-другой.

— Я, — сказала хозяйка Ринальдо, — с юности испытывала совершенно особенную приязнь к духовенству и сама хотела постричься в монахини, но… пришлось от этого отказаться.

Ринальдо утешил ее, а хозяйка с удовольствием позволила себя утешать. Она сделалась оживленной и чем меньше говорила, тем бойчее становилась.

Тем временем и наверху, во дворе, стало оживленнее. Погонщики мулов собрались ехать дальше, они звали хозяйку, чтобы расплатиться. Ей пришлось выйти из погреба. Ринальдо последовал за ней, и гости уехали.