Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников
Шрифт:
Едва Ринальдо взошел на холм, как в замке, в Мелаццо, раздался пушечный выстрел; это был сигнал закрыть ворота города.
— О, добрый Амаро! — вздохнул Ринальдо и поспешил дальше.
В одном из селений его, как францисканца, накормили и напоили, и даже дали продуктов на дорогу. С ними он спокойно отправился дальше, и когда к вечеру нашел неподалеку от дороги капеллу Великой Седмицы, то решил за ней переночевать.
Поутру, проснувшись и совершив утреннюю молитву, он двинулся дальше.
Уже он прошел Ачи и приближался
Ринальдо поинтересовался, куда они держат путь, и узнал, что девушка хочет попасть через город Галати в Скалетту, патер же назвал Пеццоло целью своего путешествия.
Наступило как раз время обеда, они расположились у ручья возле тополиной рощицы. Капуцин развязал свой мешок для хлеба и поделился с ними тем, что у него было. Ручей снабдил их превосходным напитком к столу.
— Ну, Аннетта! — сказал патер, когда они пообедали. — Сыграй нам что-нибудь.
Аннетта взяла арфу, заиграла и запела:
Беззаботно в колыбели Малое дитя лежит. Справа ходит няня-радость, Слева няня-грусть стоит. И пока седая вечность В мире их не разлучит — Справа поспешает радость, Ну, а слева грусть летит.Патер сложил молитвенно руки. Ринальдо хотел что-то сказать, но Аннетта продолжала петь:
Наслаждайся роз цветеньем Под лучами бытия, Насладись сполна, покуда В мир бежит стезя твоя. Радость в розовом сиянье Сходит на поля чуть свет. Слышишь этот звонкий голос? Видишь этот легкий след?Пение вызвало у Ринальдо воспоминание о Розе. Он мысленно увидел ее с гитарой, как пела она в тех пустынных местах, сидя рядом с ним, он слышал ее голос, представил себе те прошедшие времена и предался размышлениям.
Патер опустил голову и задремал. Аннетта тренькала на арфе.
Ринальдо спросил у нее:
— Ты, видимо, из Мелаццо?
— Я из Раметты, — ответила Аннетта.
— И ты всегда странствуешь одна?
— Меня сопровождает мой старший брат. Он играет на скрипке. В Мессине он согласился поступить на службу в одну из капелл. Теперь я возвращаюсь к месту моего рождения, в Скалетту. Хочу уговорить младшего брата, который играет на флейте, пойти со мной.
— Приносит тебе твоя игра на арфе какой-нибудь Доход?
—
Теперь проснулся патер. Все тотчас собрались и отправились дальше.
Солнце садилось, тени стали длиннее, все вокруг стихло, только мухи и жуки еще жужжали над полем. Путники подошли к уединенно стоящему постоялому двору. Здесь они переночевали.
Наступил день. Друзья проснулись. Патер затянул утреннюю песнь, Ринальдо ему подпевал, а Аннетта сопровождала их пение игрой на арфе. Хозяйке трио постояльцев доставило большую радость, она попросила их спеть еще одну песню, чем они и расплатятся по счету. Ее желание было удовлетворено, и она принесла еще кувшин вина.
— Ах, — сказала хозяйка. — Мой муж уехал в Мессину, я жду его лишь через несколько дней, а одна я остаюсь неохотно. Если такие благочестивые люди захотели бы у меня задержаться, то я была бы в весьма и весьма желанном обществе.
— У меня, уважаемая, к сожалению, нет времени, — сказал патер. — Меня ждут в Пеццоло.
— А я, — сказала Аннетта, — охотно осталась бы здесь, я очень устала.
— А вы, святой отец? — спросила хозяйка Ринальдо.
— Я остаюсь здесь, — ответил он.
— Я очень рада! — воскликнула хозяйка и заспешила на кухню.
— Коли так, — решил патер, — то и я остаюсь здесь. А со временем, если Богу будет угодно, мы пойдем дальше.
— А я, — сказала Аннетта, — знаю только время нынешнее, настоящее.
— Настоящее, — возразил Ринальдо, — поглощает прошлое. Буря проходит, и солнечный луч радует потрясенное сердце. Человек рожден для всего мира, он живет вместе со своим временем. От радости он не должен становиться заносчивым, от страданий — опасливым. За ночью следует день. Утренняя заря и вечерняя заря сияют на одном горизонте.
Аннетта внимательно посмотрела на Ринальдо и сказала:
— Я хотела бы прослушать вашу проповедь, святой отец!
— И я тоже, — поддержала ее только что вошедшая хозяйка.
Ринальдо покачал головой.
Между тем несколько погонщиков мулов подошли к постоялому двору с своими нагруженными животными. Патер тотчас завязал с ними беседу.
Ринальдо осмотрелся в доме, а хозяйка пригласила его взглянуть на ее винные запасы в погребе. Благочестивый гость с усладой осушил стакан-другой.
— Я, — сказала хозяйка Ринальдо, — с юности испытывала совершенно особенную приязнь к духовенству и сама хотела постричься в монахини, но… пришлось от этого отказаться.
Ринальдо утешил ее, а хозяйка с удовольствием позволила себя утешать. Она сделалась оживленной и чем меньше говорила, тем бойчее становилась.
Тем временем и наверху, во дворе, стало оживленнее. Погонщики мулов собрались ехать дальше, они звали хозяйку, чтобы расплатиться. Ей пришлось выйти из погреба. Ринальдо последовал за ней, и гости уехали.