Ринго Старр

Клейсон Алан

Даже теперь, когда Ринго стал мировой знаменитостью, он никогда не расставался со своим прошлым, особенно когда у двери своей артистической уборной встречал родственников и друзей семьи, о существовании которых даже не догадывался, а охранникам, которым платили за то, чтобы они не впускали всякий сброд, можно было дать взятку и спокойно пройти. Три девочки–подростка, «кузины Ринго» из Новой Зеландии, по словам старшей из них, эмигрировали из Ливерпуля в 1963 году. Ринго не мог проследить родственных связей с этими школьницами, но, подумав, решил, что, подобно полководцу, которого развлекали шуты на средневековых пирах, он оставит этих малолеток, чтобы они его повеселили, — они навешали на уши Ринго ту же лапшу, что обеспечила им доступ в его гримерную, которая, по идее, охранялась так же строго, как и пентхаус Говарда

Хьюза в Лас–Вегасе.

Старр и Харрисон находились в офисе NEMSв тот момент, когда внезапно заявился Альфред Леннон, который семнадцать лет назад ушел из семьи; он «…вернулся, чтобы поговорить с Джоном».Когда подобное воссоединение произошло у Старки–отца и Старки–сына, ни один из них не был так ошеломлен, увидев другого — скорее они чувствовали себя «несколько неудобно»,но, по крайней мере, уважающий себя отец Ринго отнюдь не преследовал цели получать щедрые подачки от своего прославленного сынка. Возможно, это было связано и с тем, что во время своего визита к сыну в 1965 году (кстати, после этого они больше никогда не виделись) родной отец Старра, который приехал со своей второй женой, «почувствовал, что мы ему не нужны. Он даже не оплатил нам билет на поезд».

Старки–младший старался не общаться с бывшим мужем Элси, чтобы не травмировать мать, особенно теперь, когда она была в восторге от осознания того, что ее сын — звезда. Из Cavernона присоединилась к другим родственникам «The Beatles»,которые давали дорогостоящее телефонное интервью флоридскому Radio WORD;эти интервью на следующий день транслировались на всю Америку.

«Я бы с удовольствием поехала в Америку. Я уверена, что это прекрасное место», — восторгалась Элси, как будто речь шла, скажем, об острове Уайт.

Заявление Элси о том, что у Ринго нет постоянной девушки, вряд ли было сенсационным. Если верить Confidential,самой пошлой из американских бульварных газетенок, которая в основном занималась светской хроникой, у Ринго было полно «непостоянных» подруг, от Марлен Клэр — главной танцовщицы из нью–йоркского клуба Peppermint Lounge —до актрисы Энн Маргрет. Он якобы «так сладко ворковал и так нежно шептал в ее розовые ушки непонятные словечки из жаргона тедди, что маленькая Энни просто таяла».Всему этому бреду, который в изобилии печатался на страницах органа желтой прессы, уверявшего читателей, будто бы застенчивую Синтию Леннон «The Beatles»когда–то хотели взять к себе солисткой, давно уже никто не верил, как не верили и тому, что за невинной шуткой Ринго скрывался недвусмысленный намек. Когда одна миловидная журналистка спросила Ринго « О чем бы вы не хотели говорить?»,тот раздраженно ответил, окинув ее похотливым взглядом: «О вашем муже».Как бы то ни было, за ребятами увивались тысячи девиц, которые готовы были биться в оргазме от одного взгляда на них, так что члены дорожной команды «The Beatles»не удивлялись, когда то один, то другой битл просил привести к себе в номер «какую–нибудь из них, желательно пообщителънее».Однажды в фойе Deauville Theaterв Майами Старр решил обойтись без посредников и, отбросив всякие церемонии, взял под руку одну из девушек и повел к ближайшему лифту, чтобы наверху «попить чайку с бисквитами».

Если у Ринго было более «общительное» настроение, его часто можно было увидеть в барах недалеко от Southern Comfortс наступлением сумерек. Он, очевидно, жил этими мимолетными удовольствиями, находясь в Штатах. Когда « The Beatles»были в Австралии, организатор одного из концертов был свидетелем того, как на вечеринке по случаю двадцатидвухлетия Пола «Ринго напился в дым. Около трех часов ночи он, видимо, лишился чувств и медленно осел на пол».

Ничего

не подозревающая Морин была слегка ошарашена, узнав, что ее Ринго ночные часы от одного концерта до другого проводит вовсе не перебрасываясь в картишки, кидая кости или барабаня по крышке стола под звук гитар Пола и Джона, которые решили показать ему свой очередной опус. Как и от его матери, от Морин требовали продолжать играть в игру «мы всего лишь хорошие друзья», пускай весь мир уже знал, что они вчетвером вместе с Полом и Джейн (не считая капитана арендованной яхты) отдыхали на Виргинских островах. Возможно, из–за того, что он был по уши сыт этой проклятой работой, из–за которой не мог видеться с Мо, Ринго проявил упрямство и отказался играть на первом концерте группы во Франции, заявив, что он никуда не поедет и останется на Эдмирал–гроув; только Брайану удалось уговорить его не делать глупостей.

Роман Ринго и Морин достиг своего апогея, когда Старра вновь положили в University College Hospital —на этот раз на операцию по удалению гланд, из–за которых — после того, как Ринго в очередной раз проквакал свою любимую «Boys» —у него начались проблемы с голосом, и ему пришлось молчать на протяжении нескольких концертов последующего американского турне.

Пока Ричи возлежал на операционном столе, представители средств массовой информации строили всевозможные догадки по поводу того, какая судьба ожидает эти злополучные миндалины. Это правда, что их пошлют одному фэну, который их попросил? А может, гланды выставят на аукцион? Тогда на какой? На карикатуре Карла Гайлза, напечатанной в одной из газет, отец кричит своей дочери, которая дежурит неподалеку от больницы: «Не вздумай тащить их сюда!!!»

Терпение Морин было бы вознаграждено с лихвой, если бы она пришла вместе с Полом и Джорджем, которые приносили Ринго виноград и всячески о нем заботились. Каждое их посещение сопровождалось восторженными воплями, в то время как Морин ходила взад–вперед перед носом Ринго, не замеченная большинством поклонников, которые были настолько увлечены битлом, что не видели ничего вокруг себя. По легенде, Ринго предложил Мо руку и сердце во время одного из этих незаметных посещений, но на самом деле он встал перед ней на колено при большом скоплении людей, когда в очередной раз нарезался в Ad–Lib.

Одним из самых близких приятелей из числа тусовщиков Свингующего Лондона был Кейт Мун, который недавно присоединился к «The Who».Известный шутник и эксгибиционист, он мог устроить форменный бардак буквально из ничего; одна из наиболее «выдающихся» его выходок имела место в Черт–си, когда во время одной вечеринки Мун въехал на своем Rolls Royce Silver Cloudв бассейн хозяина дома. Однако несмотря на то, что такое поведение явно требовало серьезных санкций со стороны группы, увольнять Кейта никто не собирался: он играл, словно осьминог с идеально скоординированными щупальцами. Своей безупречной техникой — настолько быстрой, что за его руками не мог уследить глаз, — он был во многом обязан Виву Принсу из « The Pretty Things»,который иногда заменял Муна, если тот был не в состоянии играть, а в 1966 году даже выпустил сольный сингл под названием «A Minuet For Ringo».

Это своеобразное посвящение в очередной раз подтвердило тот факт, что популярность Ринго намного превышала его мастерство. В профессиональных кругах его уважали гораздо меньше, чем, например, бывшего джазмена Бобби Эллиотта или Чарли Уоттса из «The Rolling Stones» («единственный барабанщик, который «лажает» больше, чем я сам»}и Пита Йорка, который вел регулярную колонку в Midland Beat;в ней он давал ценные советы начинающим барабанщикам, основанные на собственном опыте, и критически оценивал каждую новую модель барабанной установки, которая появлялась в продаже. Называя Кейта Муна «Элвином Джонсом поп–музыки», Йорк упрекал Дэйва Кларка — как это делало большинство профессиональных ударников — за грубые барабанные трюки, явно рассчитанные на дешевую популярность; особенно это было заметно в ранних хитах «Five».