Риск, борьба, любовь
Шрифт:
Я прочел и растерялся: на сто первый километр высылали проституток и заключенных, отбывших наказание.
— Милые вы мои, — спросил я, — что все это значит? Объясните.
— Ладно, — сказала одна из девиц. — Меня зовут Алла, а это мои сестры Вера и Галя. Мы высланы из Москвы за то, что приносили радость мужчинам, а они нам хорошо платили. Но что мы можем работать — это факт. И ты не пожалеешь, если нас возьмешь. Но только всех троих! Иначе не пойдем: мы неразлучны.
Минуту поразмыслив, я решился. Проститутки тоже люди, и им нужна лишь справка, что они устроились. Иначе
— Ну хорошо, я возьму вас троих с условием, что вы свою профессию забудете, хотя бы на тот срок, пока будете у меня работать.
— Согласны, — кивнула Алла.
— Но это еще не все. Всех троих я возьму на одну зарплату.
— Как на одну? — спросила Вера.
— А очень просто, — отвечал я. — У меня только одна свободная единица. Вот увеличат штат, и, если будете нормально справляться со своими обязанностями, я прибавлю вам зарплату и зачислю на постоянную работу.
Так в моей группе появились три красотки, при виде которых млели и облизывались буквально все мужики. Удивительно, но случилось то, на что я даже не рассчитывал: Алла оказалась отличной служащей. В руках у нее, что называется, все кипело и горело. Она успевала убраться в клетках, дать корм хищникам, накрутить фарш для больных животных и приготовить пищу всем нам. Ее сестры справлялись со своими обязанностями намного хуже, но тоже старались изо всех сил.
Меня, как я ни протестовал, девицы норовили выделить. Если делали бутерброд, то маслом изображали дубовый листок. Если разливали суп, то норовили положить в мою тарелку мозговую косточку.
На все свои возражения я неизменно получал ответ:
— Ты, Вальтер, наш вождь и организатор всех наших побед. Тебя нельзя приравнивать ни к кому из нашего коллектива.
Однажды за обедом я в очередной раз доказывал милым сестрам, что мне тошно слышать такие слова, ведь я стараюсь создать коммуну. Я говорил:
— Нельзя выделять никого. Мы же все деньги складываем вместе, питаемся из одного котла, коллективно обсуждаем почти все вопросы. Мне перед ребятами стыдно, вот Ионис с Гасюнасом подтвердят, я им уже не раз говорил. Кстати, а где Гасюнас?
В этот момент в комнату вошел Гасюнас, и девицы дружно накинулись на него:
— Ну наконец-то явился — не запылился, зато извозился.
И правда: вся спецовка рабочего была в шерсти.
— Где это ты так? — спросил я.
— Вальтер, ты видел, как у Байкала лезет шерсть? Он ни с того ни с сего начал линять.
— Да-да, — подтвердили девицы, — и мы заметили, что в клетках стало много шерсти.
— А сероватых таких пятен с чешуйками ни у кого не замечали? — Я не на шутку встревожился.
— Одно пятнышко я видела, — сказала Вера, — у кого-то на лбу. Кажется, у тигра. Или гепарда?
— У кого на лбу? — испугался я. — У нас их сорок голов!
Бросив недоеденный обед, мы всей командой пошли в тигрятник и стали внимательно осматривать животных. Отсутствие дневного света мешало хорошо видеть. И все же нам удалось рассмотреть мелкие серые пятнышки на шкуре у некоторых тигров. У Байкала же пятна видны были особенно отчетливо, они напоминали потертости или даже коротко выстриженные
Еще во время своей стажировки я слышал от Володи Борисова, что такие пятна были у его медведей. Он точно описал мне этот «стриженый» волос — верный признак лишая. Сейчас я отчетливо вспомнил рассказ Володи: он тогда ничего не смог сделать. Спасти медведей не удалось.
А кошек?! Я слышал, что кошачьи не поддаются лечению и их попросту уничтожают.
Пришел ветеринар и, взглянув на пятна, сказал:
— Похоже, что ты прав — это микроспория. Но визуально не определишь. Придется делать соскобы и посылать в лабораторию. Или вот что, давай зафиксируем животное и потянем шерсть вокруг пятна. Если будет легко отделяться, дело — труба. Надо, конечно, лечить и на карантин всех посадить. Можно еще йодом мазать.
— А помогает? — спросил я, останавливая ребят, которые бросились было в аптеку.
— Погодите, не горячитесь, — сказал ветврач. — Сначала нужно исследовать, а потом решать, чем и как лечить. А то вы йодом намажете и всю картину испортите. А лаборанту нужен чистый материал. Если диагноз подтвердится, времени на лечение у вас будет предостаточно: город объявят закрытым, ввозить и вывозить животных запретят. Так что будете сидеть здесь и лечиться.
— Что же это за зараза такая?! — испуганно спросила Вера.
— Вот именно, зараза, — ответил врач. — Микроспория распространяется даже ветром.
— Как — ветром? — не поверила Алла.
— Очень просто. Эта спора приводит к распаду шерсти. Волосок становится хрупким и рассыпается, как пепел. Вот смотри! — Ветеринар достал из пачки папиросу, затянулся и стряхнул пепел себе на ладонь. — Видишь кучку пепла? Представь себе, что эта кучка волос, пораженная спорами стригущего лишая.
— Ну и что?
— Смотри дальше! — И он одним пальцем растер пепел на ладони. — Теперь пепла почти не видно. Вот так и микроспория. Она не исчезла, а рассыпалась на очень мелкие частицы и стала незаметной человеческому глазу. А теперь я подую на ладонь, и полетят такие частицы-споры во все стороны, попадут на кожу человека или животного и начнут прорастать. Появится плесень, потом пятно, пятно превратится в зудящую язву, и животное или человек целиком покроется такой кровавой коростой, а волос на нем исчезнет. Мало этого, микроспора поражает корни волос, через кровь она распространяется по всему телу и проникает во все органы. Ее находили у погибших животных даже в мозгу. Но самое мучительное для заболевших, когда лишай попадает на слизистую оболочку — в глаз или в интимные места женщин. Слизистая ноет, зудит и неимоверно чешется.
Опущу из скромности каскад скабрезных шуток, последовавших за этими словами доктора. Мне пришлось даже строго прикрикнуть на служащих, чтобы умерить их внезапную веселость.
— Тоже мне, нашли тему для обсуждения! — разозлился я и обратился к врачу: — А долго прорастает эта проклятая микроспория?
— Инкубационный период, — ответил он, — может длиться до сорока пяти дней.
— К нам как раз прислали новых тигрят из ФРГ, — задумчиво сказал Ионис, — и месяца еще не прошло. Что же делать?