Риск, борьба, любовь
Шрифт:
— Дверь подпирал, чтобы хозяин не вышел.
— И ты не боялся?!
— Боялся, конечно, что он выйдет. Вот взял полено и подпер дверь! А как ты лошадь вывел, убрал полено.
Я представил себе, какова была бы реакция хозяев, если бы они обнаружили, что заперты в собственном доме, и тяжело вздохнул. Поднялась бы ужасная паника, вся милиция города стала бы искать пропавшую лошадь. Какое счастье, что хозяева мирно спали и не высовывались за дверь!
«А впрочем, что я радуюсь! — вдруг пронеслось в голове. — Утром пропажа обнаружится.
Меня даже пот прошиб от таких мыслей.
— Ионис! Никто не должен ничего заметить!
Литовец посмотрел на меня презрительно и даже не удостоил ответом.
Рыжую клячу провели задворками. Пока Ионис отвлекал внимание сторожа, я завел ее на задний двор.
Теперь перед нами встала вторая, не менее сложная задача. Ни Ионису, ни мне никогда не приходилось забивать лошадей.
Бросили жребий. И таково уж мое счастье, что он пал на меня.
Ионис опять помог своими рассказами, и под его руководством я набросил на голову лошади мешок и тяжелым молотком ударил ее по черепу. Я не раз видел, как разделывают туши, но не мог даже предположить, как много крови в обыкновенной кляче и сколько у нее совершенно неподъемных частей. А ведь все это необходимо было утащить со двора и спрятать.
Я рубил тушу, не снимая кожи, а потом в хозяйственной сумке оттаскивал мясо и субпродукты голодным хищникам.
Животные глотали еду с невероятной скоростью. Не успевал я бросить мясо очередному зверю, как предыдущий, уже покончив со своей порцией, скреб лапами пол и бегал по клетке, прося добавки.
Не прошло и получаса, как от несчастной жертвы остались только грива, хвост и копыта. Все это мы закопали и почти до рассвета уничтожали следы ночного грабежа. Мы убрали все — до пятнышка, до последней капельки крови.
К утру мне удалось прогнать навязчивые мысли о том, что сейчас придет милиция, я почти успокоился и даже прикорнул на диване возле полуголодного Султана.
И вот тут-то раздался стук в дверь. Молнией промелькнула мысль: «Началось!» Это был вахтер, сообщивший, что на проходной меня ждут. Ждали два милиционера и собака-ищейка. Сердце у меня, конечно, екнуло, но, уверенный, что следов ночного преступления нет и в помине, я сделал очень удивленный вид.
— Слушаю вас, — вопросительно улыбнулся я.
— Обеспечьте нам, пожалуйста, доступ в помещения, где хранятся корма для животных, — сказал один из милиционеров и протянул мне удостоверение в красной обложке.
— Прошу прощения, но я не имею права сделать это без директора. Вот приказ, — и я указал на дверь, где красовалось распоряжение Николаева, запрещающее кому бы то ни было входить в тигрятник.
Милиционеры понимающе посмотрели друг на друга и улыбнулись.
Вахтер затараторил, что он уже позвонил Николаеву.
— А что случилось, ребята? — как можно дружелюбней спросил я. — Кто-нибудь прячется в нашем пустом холодильнике?
—
— Ты ж мой милый, — протянул я ласковым голосом, обращаясь к собаке, — тебя бы я пустил в первую очередь, да там тебе нельзя ходить. Сожрут вместе с поводком!
Милиционеры заулыбались, скромно показывая, что какими-то там хищниками в клетках их не запугать.
Я же, словно не замечая этих улыбок, продолжал:
— Тем более что животные голодают уже несколько дней.
Проводник Джульбарса вдруг не на шутку заинтересовался:
— А разве хищникам не положены спецпайки, как у наших собак?
— Эх, мил человек, — вдруг оживился вахтер. — Кабы их кормили — и мы сыты были бы.
— Это что, у титров бы воровали? — спросил милиционер.
— Упаси Бог! Как Тебе это в голову пришло? Скажет тоже! Да я имел в виду, косточки бы варили. Их выварить, так вон какой бы суп получился!
На пороге появился заспанный директор.
— Мне, — начал он с места в карьер, — звонили! Что случилось? Слушаю вас внимательно.
— Товарищ Николаев, — сказал старший из милиционеров, — откройте нам доступ во все помещения. И, если есть опасность, пусть нас сопровождает укротитель.
— Вальтер, — обратился ко мне Николаев, — можно проникнуть в твои владения?
— Позвольте, — перебил его милиционер, — кто из вас главнее?
Николаев поправил галстук и ответил:
— Я директор, а он подчиненный. Но здесь особый случай. Вальтер Михайлович, — кивнул он в мою сторону, — укротитель хищных животных и находится на репетиционном периоде в нашем цирке.
— И что это значит?
— А это значит, что он полностью оккупировал цирк, расположил клетки с хищниками во всех помещениях: в слоновнике, на конюшне, на манеже и даже в коридорах. Хищников у него очень много, и проходить мимо них чрезвычайно опасно. Так что только он один может обеспечить вам доступ внутрь и показать, где можно пройти, а где не следует. Ведь иногда у него звери и по цирку бегают.
Словно в подтверждение его слов в дверь кто-то заскребся.
«Молодец Ионис! — подумал я. — Догадался выпустить Султана!» Приоткрыв дверь, я позволил львенку просунуть морду в узкую щель. Завидя собаку, Султан радостно рванулся ей навстречу. Позорно поджав хвост, овчарка прижалась к ногам проводника. Насладившись этой сценой, я пригласил милиционеров следовать за собой.
— Ионис! Забери, пожалуйста, львенка. Здесь пройдет ищейка!
Но собака категорически отказалась идти вперед. Ее пришлось почти тащить. Когда же мы поравнялись с первыми клетками, бедный Джульбарс лег на брюхо и заскулил. Как ни бился проводник, он не смог ничего поделать с перепуганным псом. Зато изголодавшиеся хищники при виде собаки словно взбесились. Они метались по клеткам, изредка замирая в охотничьей позе…