Рискованный маскарад, или Все его маски
Шрифт:
— Папа, а если он все-таки вернется? Что, если он не утонул? — как-то осмелилась спросить она.
— Он не вернется, — неожиданно уверенно ответил лорд и, видя полный сомнения взгляд дочери, пояснил: — Он преступник и, если он здесь появится, его повесят.
Ева была немного шокирована откровенностью отца. Но в глубине души понимала, что для нее исчезновение мужа будет лучшим выходом из нежеланного супружества.
— Он утонул, Ева. Забудь о нем.
Забудешь тут, когда она вздрагивает при виде каждого пожилого человека!.. Будто
В сильнейшем раздражении Ева отвернулась от окна. Хватит с нее! Невозможно так жить! Она дала себе слово забыть об этом человеке и никогда не вспоминать о нем больше. Но выполнить это обещание было не так-то просто…
Камеристка мисс Берри делала Еве прическу, когда в комнату вплыла леди Корби. Как узнала Ева от Дафны, мать сразу догадалась, куда сбежала дочь, и буквально через несколько часов после бегства Евы последовала за ней в поместье мужа.
Несчастная камеристка, которую разбойники, не соблазнившись ее дебелыми прелестями, попросту оставили в лесу, на свое счастье, как раз вышла в темноте навстречу карете леди Корби.
Надо отдать должное супруге прокурора: она тотчас приказала своим сопровождающим разделиться. Одни бросились искать пропавшую дочь милорда и грумов, другие поскакали в замок, чтобы предупредить лорда Корби.
Уже через несколько часов, благодаря столь решительным действиям миледи Корби, все мужское население поместья отца Евы было поднято на ноги и прочесывало окрестные леса и поля, вскоре найдя логово шайки Джека Грома, в котором, увы, Евы уже не было…
Но поиски продолжались. И, как не раз со вздохом думала Евангелина, совсем немного времени отделяло ее от освобождения из рук проклятого Джека Грома, — ведь отец и его люди нашли ее буквально через час после рокового венчания!
И, если б она нашла в себе силы сопротивляться, не уступить негодяю, не сказать «да» священнику перед алтарем, — она была бы сейчас свободна. И с радостью пошла бы за кого угодно! Хоть за герцога Рокуэлла!
***
Оказалось, именно о герцоге и пришла поговорить с нею мать. Отпустив камеристку (та не знала о замужестве Евы, от слуг это тщательно скрывали), леди Корби села на софу и сообщила дочери, что как раз в то время, как Ева сбежала в поместье к отцу, у нее был разговор с его светлостью, и он официально попросил руки Евангелины.
— Это огромная честь. Рокуэлл из старинного знатного рода, ты станешь герцогиней.
— Но, мама, — возразила, зарумянившись, Ева, тихим голосом, — я же замужем…
Леди Корби поистине королевским движением руки отмела этот слабый аргумент.
— Твой муж, если можно так его назвать, на том свете. И я бы хотела, Евангелина, чтобы впредь ты даже не упоминала ни о нем, ни о своей… ошибке. Слава Господу, ты осталась невинной, и герцогу Рокуэллу не придется ничего объяснять или оправдываться
Щеки Евы стали пунцовыми, когда она вспомнила об учиненном над нею по приказу матери осмотре врача. И лишь облегчение в глазах отца, когда он услышал, что дочь по-прежнему девственна, примирило Еву с этой унизительной процедурой.
Ева опустила голову, нервно теребя непокорный каштановый локон, выбившийся из прически. Мать права: надо забыть всё, как забывают страшный сон. Жить дальше, не оглядываясь на прошлое. И — стать более послушной, смирить упрямство, отказаться от девических мечтаний и пустых иллюзий.
Недавние ужасные события показали: она, Ева, была слишком строптива, слишком своенравна и горда. И — к чему всё это привело? Она одна виновата в том, что с нею произошло! И должна загладить свою вину — и перед родителями, и перед собою. И, если для этого нужно обвенчаться с нелюбимым человеком, — она сделает это. В конце концов, это участь почти всех девушек ее положения. Много ли у нее подруг, вышедших замуж по любви?..
И Ева подняла голову и, глядя в холодные глаза матери, сказала:
— Хорошо, мама. Я согласна стать женой герцога Рокуэлла.
ГЛАВА 2
Старый Бреди равнодушным взглядом окинул красивого, элегантно одетого господина, переступившего порог его таверны. Хоть Бреди и был здесь хозяином, но никогда не выходил приветствовать клиентов, возложив эту обязанность на своего старшего сына и невестку. Те были более услужливы, в отличие от угрюмого неразговорчивого старика.
Вот и сейчас хорошенькая невестка бойко подскочила к новому клиенту и, приветливо улыбаясь, предложила вкусный ужин и комнату. Тот согласился и направился к стойке, за которой как раз стоял Бреди.
— Привет, старик, — сказал он, облокачиваясь на дубовую перегородку.
Бреди неохотно кивнул, бросив на незнакомца недовольный взгляд. Но промолчал, старательно сдерживая свой норов. Сын очень просил его об этом, — тем более, этим вечером, когда у них остановился не кто-нибудь, а сам герцог в сопровождении целой своры расфуфыренных баранов.
— Что нового в наших краях? — как ни в чем ни бывало, продолжал расспрашивать его пришлый.
Его голос показался Бреди знакомым, и он повнимательнее присмотрелся к богачу.
Мужчина был чуть выше среднего роста, строен и широк в плечах. Смазлив — женщины от таких с ума сходят. На вид лет тридцати. Светлые волосы с белыми выгоревшими прядями были собраны в хвост, контрастируя с ровным, нездешним, загаром.
Бреди точно встречал этого красавчика-щеголя раньше, но где? Взгляд его впился в лицо клиента. Серо-зеленые глаза весело смотрели на хозяина трактира. Мужчина явно забавлялся тем, что старик его не узнает. Но в тоже время была в этих глазах колкость, которую не могли смягчить даже веселые искорки.