Рисуя смерть
Шрифт:
Дикий звук разбивающегося стекла и последующих хаотичных выстрелов привел её в себя. Она замотала головой, пытаясь осмыслить происходящее, но картинка дробилась в глазах, не складывалась, сил даже на надежду не оставалось. Летели и падали тела её недавних охранников, валились на пол мольберты и стеллажи, грохот стоял такой, что казалось, весь Лондон должен услышать.
А потом над ней, забившейся в уголок, навис Грег в одних джинсах и крыльях. И многочисленных порезах. Опустился на колени перед ней, чуть не отдавливая свое же собственное крыло:
— Терри… —
Она отрицательно закачала головой, пытаясь не раскашляться от резкого запаха пороха и разлившихся лаков.
— Я сейчас, потерпи, найду ключи от наручников. — Он резко встал, ругаясь и чертыхаясь — во все стороны полетели перья и капельки крови. — Я сейчас…
Она лишь закрыла глаза — все, что она теперь хотела, так это только спать.
Вернулся он быстро. Снял наручники, вырывая её вновь из спасительного небытия. Потом, словно не поверив в её слова, что она не ранена, стал перевязывать ей плечо чем-то непонятным, вновь, как ребенка уговаривая:
— Потерпи чуть-чуть, помощь уже едет. Просто на крыльях оказалось быстрее. Твои же проделки, да?… Я так и понял, что с крыльями могла только ты…
Он прижал её к себе:
— Ну же, Терри, поговори со мной.
— Я… Виновата… — еле выдавила она из себя.
— Ты ни в чем не виновата, тебя заставили, Терри. Не надо сейчас, ага? Поговорим об этом потом, когда шок пройдет. Сейчас лучше скажи: эти крылья-то хоть убираются как-то? Или только под нож хирурга?
— Что?! — это вывело её на миг из ступора.
Он со смешинками в глазах сказал:
— Я же не могу с такими крыльями ходить — мешают, знаешь ли. Сделаешь что-нибудь с ними? Чтобы, например, исчезали по моему желанию? Или втягивались? Как когти у котов?
Она просипела:
— Я подумаю.
— Умничка. А еще, Терри… Алекс… Он? Он жив?
Она собралась с мыслями, хотя забыться и заснуть хотелось неимоверно, и выдала:
— Он русалка.
Грег выгнул брови:
— Кто?
Терри терпеливо повторила:
— Русалка. Такая… С хвостом.
— Знаешь, Кэсси, его жена, не одобрит вторую женщину в семье.
Терри захлопала глазами, пытаясь понять. Мозги начали уже оттаивать от ужаса последних дней, и в голове нарисовалась картинка: Алекс с хвостом, стыдливо прикрывает руками огромную грудь и с ужасом смотрит на бюстгальтер. Над его головой в облачке крутилась надпись: “Только через мой труп!”
Терри замотала головой, тут же жалея — к горлу подкатила тошнота:
— Он мужского пола, как Тритон. Только с жабрами — я боялась, что легкие не перестроятся.
Грег рассмеялся ей в самой ухо:
— Умница. Умница, Терри. А он навсегда… Русал?
— Нет, я нарисовала, что он вылез из воды. Правда… Не совсем одетый — хвост же…
— И за что ты так его невзлюбила… — Его голос чуть сел. Наверное, от запахов фиксативов и лаков. — Его самый страшный страх… Знаешь, какой? Толпа, а он не одет…
— Я… Я что-нибудь придумаю. — пообещала Терри.
— Придумай, малыш, придумай… Слушай, а… — Грег говорил все медленнее
— Грег? — не поняла его Терри.
— Я быстро отупею или не успею?
Терри, еле удерживая наваливавшегося на неё Грега, прошептала:
— Я что-нибудь придумаю…
В голове мелькнула картинка: Грег, со свисающими до пола крыльями, сидит на высоком барном стуле в окружении множества книг. В руке тоже книга, что-то вроде “Теории относительности” Эйнштейна — умнее книги ей сейчас в голову не приходило.
— Ты только не пугайся, Терри, хорошо? — Он почти упал на неё, — но кажется, я не успею оглупеть.
Её руки его не удержали, и он распластался на полу почти ломая свои крылья — вся левая половина джинсов была залита кровью, несмотря на жгут из какой-то тряпки.
Терри словно окатило холодной водой, сразу в уши ворвались звуки сирен на улице, картинка, суженная до туннеля перед глазами, раздалась в стороны, а рука заболела так, словно там поселился больной зуб.
— Черт, черт, черт… Я же рисовала без жертв!!! Грег…
За стеной раздавался топот ног — кто-то спешил по лестнице. Она быстро вытащила карандаш из-за уха и прямо на деревянной поверхности стеллажа принялась рисовать. Сперва Грега, держащего на руках малыша — не важно чьего, важно, что это в будущем, и это будущее есть! Потом Алекса — протянутая рука к веревке, на которой висели трусы.
Грег еле выдавил:
— Злая… Можно было… Штаны…
Глава 3
Терри помнила: медики надели жесткий воротник, потом поменяли повязку, надели ортез на правую раненную руку, фиксируя её. Погрузили на носилки, что-то вкололи, скорее всего успокоительное, потому что она рвалась хотя бы посмотреть, что там с Грегом, а потом, после укола, ей стало все равно. Нет, она помнила: рана, умирающий Грег, раскиданные во все стороны крылья, которые медиками воспринимались, как что-то обыденное и положенное, суета и мельтешение вокруг его тела… Но ей уже было не до того.
Поездка в машине парамедиков, незнакомые полуосвещенные коридоры почти пустой больницы, операционная, палата, сон с кучей ярких подробностей, которые помнить не хотелось… Почему-то в причудливой фантазии смешивались воспоминания Терри о происходящем и когда-то виденный континентальный фильм о наемном убийце, воспитывающем девочку… Только вот этой девочкой была она сама…
Терри с трудом открыла глаза, прогоняя тревожный сон и обвела взглядом свою палату — стены цвета розового щербета, такого же цвета жалюзи на окнах, что-то тихо бормочущий под потолком телевизор, стандартная для больницы мебель: высокая функциональная кровать, на стеллажах куча оборудования, проводками и трубочками привязывающая Терри к больнице, прикроватная тумба вся в вазах с цветами — от роз до одинокой орхидеи, и ни одной визитки. Но почему-то Терри была уверена — желтые, её любимые мелкие хризантемы прислала бабушка.