Ритуал
Шрифт:
Вот теперь его разъярили обе монашки. Отпустив младшую, он одним прыжком оказался возле Игнации и вырвал стойку у нее из рук. Увесистая оплеуха отбросила ее назад на стул у окна, вуаль упала, чепец съехал на сторону. Из-под него показались короткие седые волосы.
Подавив в себе сострадание, Эрик приставил к ее горлу острие серебряного кинжала.
— Мне все равно, чего вы боитесь, сестра, а чего нет, — прошипел он. — Это оружие уничтожило немало оборотней, но сумеет пронзить и плоть монахини, если я захочу. И сделает это, если сейчас же не
Его глаза ярко светились, из горла рвался яростный рык.
Игнация, на щеке которой отпечатки его пальцев проступили красными полосами, отпрянула и несколько раз перекрестилась.
— Lupu» hominem! [31]
— Чушь! — прорычал он, сделал быстрый шаг вперед и уколол ее в горло, чтобы она почувствовала, как по шее у нее течет кровь, и стала бы сговорчивее. — Ну, где щенки?
Ее глаза смотрели в пустоту, она начала бормотать молитвы, а на него перестала обращать внимание.
31
Волк человеческий! (лат.)
Выругавшись, он ударил Игнацию так, что та потеряла сознание, а потом потащил все еще оглушенную сестру Эмануэлу в ванную и держал ее под струей холодной воды до тех пор, пока она, отплевываясь, не пришла в себя. Тогда Эрик потащил ее назад в комнату, где указал на Игнацию и тонкий порез на ее шее.
— Она уже у вашего Господа, — солгал он. — Если хочешь последовать за ней, то молчи, как она. — Схватив девушку за горло, он прижал ее к матрасу и приставил к груди окровавленный клинок. — Но больше рта ты уже не раскроешь!
— Нет, — прохрипела она. — Пожалуйста, не надо! Пощадите!
— Кто вы такие? — заорал он и сдавил сильнее.
Кулаки монахини бессильно стучали по кровати, Эмануэла была не в состоянии его ранить.
— Сестринская община Святой Крови! — просипела она.
Тут глаза у нее закатились, руки упали по бокам. Она лежала как распятая мученица, уставившаяся в потолок.
— Проклятие!
Эрик приложил ухо к ее груди. По счастью, там еще слышались слабые удары. Он едва не задушил сестру Эмануэлу. От возбуждения он не рассчитал силу. Злясь на себя самого, он выпрямился.
— Убийца!
Обвинение обрушилось ему в спину, а за ним последовал удар стулом по плечу и голове. Эрик рухнул на якобы умершую. Мимо пролетела отломившаяся ножка стула.
Господь быстро призвал свою служанку Игнацию из беспамятства, чтобы покарать грешника.
— И за твои преступления тебе придется предстать перед Господним и мирским судом! И не жди, что я стану молиться за твою душу! — вопила она.
— Да нет же, девушка жива!
Эрик оглушено перевернулся посмотреть, что еще планирует монашка, и увидел, что та собирается броситься на него. Ножкой стула она размахивала над головой как дубиной.
— Да перестаньте же…
Споткнувшись о край ковра,
Эрик замер. К несчастью, она грудью напоролась на серебряный кинжал и сделала самое глупое, что возможно было при подобной ране: вытащила оружие.
Из раны тут же хлынула теплая кровь, забрызгав Эрику лицо и губы. Игнация задыхалась, руки подергивались у нее на груди, но веки уже закрылись навсегда — ей даже не удалось до конца перекреститься.
Дело принимало совсем уж дурной оборот. Судя по шуму, который они учинили, в номере мог бы слон танцевать, и, несомненно, кто-нибудь из постояльцев уже пожаловался портье. Эрику нужно было уходить. Проведя перчаткой по лицу, он не стер, а лишь размазал по нему кровь Игнации.
Крошечная капля попала ему в рот.
Жжение.
Жжение как от жидкого огня!
Эрик метнулся в ванную, чтобы прополоскать рот, изгнать из него кипящую лаву до того, как огонь охватит его зубы. Он пригоршнями бросал воду себе в лицо, полоскал рот и глотал, но не мог унять жжения. Напротив, оно становилось лишь сильнее.
Капли воды словно в замедленной съемке сползали по раковине.
С громовым стуком падали на плитки.
Небольшой вентилятор в ванной ревел как вертолетный винт.
Вода стекала с грохотом пливицкого водопада.
Шумы, впечатления — все пугающе искажалось. Эрик поднял голову и посмотрелся в зеркало. На лице — красная слизь. Разжиженная кровь капала с его влажных волос, рисовала красные дорожки у него на щеках. Собственные светло-карие глаза его гипнотизировали. Сквозь них он скользнул в зеркало и вынырнул в ином Ашре.
Это был высоченный, со всех сторон принизанный светом зал, поддерживаемый колоннами, которые терялись в вышине. Косые солнечные лучи проникали из недостижимо далеких окон наверху: вероятно, это был дворец великанов или богов. Перед ним стояла его сводная сестра Жюстина в окружении сотен монахинь, и у каждой было лицо Игнации. Жюстина подняла руку.
— Пойдем, — любезно сказала она.
Его тело содрогнулось, неведомая сила рвалась из него, и Эрик пронзительно закричал. Со скрежетом бестия высвободилась из его тела, точно бабочка из кокона. Эрик мог лишь смотреть, как залитое кровью чудовище, усмехнувшись ему, направилось к Жюстине, чтобы жадно поцеловать ее в губы.
— Нет! — крикнул Эрик, ища свой серебряный кинжал. — Мне нужно ее уничтожить.
— Вот твой кинжал, — хором воскликнули Игнации и указали на оружие, торчавшее у них в груди. — Но тебе нужна помощь Господа, Эрик фон Кастелл. Только он может тебя освободить. Ни тебе одному, ни языческому колдовству это не дано.
Они разом вытащили клинки из груди, и волна крови набухла, сбила его с ног, захлестнула и утопила.
Сильная рука схватила его за воротник плаща и, вытащив, отпустила. Он свободным парил в воздухе.