Ритуал
Шрифт:
— Тише, достопочтенная аббатиса! — прошипел кто-то, и мужская рука зажала ей рот. Она извернулась, и свет упал на строгое лицо Франческо. — Иначе вы слишком рано ее привлечете. Мы еще не готовы.
Оттолкнув его, она, задыхаясь, прислонилась к стене, услышала топот многих сапог по плитам, а еще слабый стук взводимых курков мушкетов.
— Значит, вы тоже знаете?
— Я с самого начала догадывался, достопочтенная аббатиса. Но я играл в ваши милые игры, чтобы усыпить вашу бдительность. К сожалению, умерев, Антуан Шастель от нас сбежал, зато я проверил вашу воспитанницу. Серебряная булавка поведала правду. И мне показалось,
— Пожара?! — вскинулась аббатиса, но сжалась от страха, когда увидела подручных легата, которые в полутьме завершали последние приготовления. На штыки их мушкетов, а кое у кого на одежду налипла кровь, и она сразу поняла, чья она. — Вы… Вы убили сестер? — с ужасом прошептала она. — Ничто не может этого оправдать! Его святейшество…
Франческо угрожающе надвинулся на нее.
— Вас что-то удивляет? Это же вы, вы, достопочтенная аббатиса, дали пристанище злу и терпели его у себя. В доме Божьем! Вы заслужили смерть. — Он не утратил холодной невозмутимости. — Бестия не сможет устоять перед запахом свежей крови, она придет ее лакать.
— Флоранс — лишь жертва зла. Она не знает, что она бестия! — Не раздумывая, Григория попыталась отговорить легата от его предприятия. — Молю вас, пощадите ее юную жизнь!
— О, не тревожьтесь. Мы не собираемся убивать Флоранс, достопочтенная аббатиса. Она слишком ценна. Мы надеемся на новые открытия о ней и ее создателей.
Франческо приказал помощникам укрепить над дверью изнутри спального зала сеть, усиленную железной проволокой.
Внезапно Григория догадалась о назначении обитой железом кареты. В ней увезут Флоранс!
— Что вам нужно от несчастной проклятой девочки? Вы повезете ее в Рим? При чем тут его святейшество?
Франческо сочувственно улыбнулся, но его светло-зеленые глаза горели презрением.
— От меня, достопочтенная аббатиса, вы ничего не узнаете, даже если ваша смерть дело решенное. — Он поднял руки. — Тем не менее, ваша душа обретет покой. Я дарую вам Absolution postum [32] , и вы сгорите со своими монахинями в священном огне. Место, где обитало зло, нельзя оставлять на земле, так звучал мой приказ. Ритуалу бестии пришел конец. Но люди в округе будут оплакивать вас и ваш монастырь и сохранят о вас светлую память. Ведь вы столько сделали добра. Выходит, каждый получит свое. — Он рассмеялся. — Возможно, вас даже объявят святой, достопочтенная аббатиса. Невзирая на ваш плотский грех.
32
Отпущение грехов задним числом (лат.).
— Катитесь к черту!
— Нет, разумеется, нет. Но вы еще могли бы облегчить душу. Помогите мне разрешить загадку с утонувшей в болоте каретой. Мне сказали, что до того ее видели перед монастырем. И некая благородно одетая дама долго с вами разговаривала. Речь шла о вашей воспитаннице?
Григория молчала.
— Из вашего молчания
— Господь вас осудит, иезуит!
— Думаю, Он будет мной доволен. Чего о вас я утверждать не могу. — Он указал пальцем на спальный зал. — Перережьте ей горло и положите к остальным.
Внезапно Григория сдернула деревянное распятие со стены рядом с собой и замахнулась на легата. Она ударила его распятием по голове, фигурка разлетелась на части, из рваной раны тут же хлынула кровь. Пошатнувшись, Франческо схватился за одного из подручных.
— Господи, прости!
Воспользовавшись всеобщим замешательством, она выбежала из спального зала, на бегу срывая вуаль и белый чепец, который мог бы выдать ее в темноте. Снаружи она спряталась в тени колонн.
«Григорий и Мария, что мне делать теперь?» — молилась она, борясь с отчаянием. Как мог человек веры, представитель Бога на земле отдать приказ совершить подобные преступления? Или иезуиты действовали без ведома его святейшества? В голове у нее пронеслось слово «заговор».
Она закрыла глаза, когда мимо ее укрытия пробежали трое солдат.
«Так, и только так. Это заговор! Его святейшество ничего не знает о том, что чинит его легат. То, что тут творится, не может происходить во имя Твое, Господи на небесах».
Она подождала, пока стихнут последние шаги, и постаралась незаметно проскользнуть к воротам.
Тут ее осенило. Одной ей не справиться с множеством вооруженных мужчин, но если она доберется в Овер и попросит помощи у местных жителей или солдат, Франческо и его людям придется одуматься.
Никогда еще монастырский двор не казался ей таким огромным. Ворота, ведущие из монастыря, лежали словно в бесконечной дали, а кроме того, тут находились четверо солдат, которые запрягали лошадей в обитую железом карету, готовя ее к отъезду.
В нос Григории ударил едкий запах, и когда она заглянула в открытую дверь кареты, то увидела там две маленькие бочки с надписью «петролий». Пятый солдат вышел из прядильной мастерской и, забрав одну из бочек, ушел с ней в дом аббатисы. Они явно хотели удостовериться, что огонь не пощадит ни одной постройки.
Внезапно в ночи прозвучали выстрелы. К грохоту мушкетов присоединились оклики и предсмертные крики людей (Григория уловила явную разницу), затем победно взвыла бестия, потом зафыркала и залаяла, а после снова грянули выстрелы.
Четверо мужчин у кареты взяли оружие наизготовку, но остались на месте. Пятый выбежал из дома и принялся успокаивать лошадей, которые вставали на дыбы и рвали упряжь, лишь бы сбежать оттуда, где пахло хищным зверем.
Крики и стрельба не прекращались, один из людей Франческо звал на помощь, громко и отчетливо слышался яростный визг бестии.
Аббатиса увидела, как над спальным залом занимаются первые языки пламени. И за стеклами ее рабочей комнаты слабое мигание сменилось буйным свечением.
Сейчас или никогда. Глубоко вздохнув, Григория перекрестилась и обратилась к своему Богу: «Сохрани мою жизнь, и клянусь моей бессмертной душой, что поеду в Рим и докопаюсь до сути ужасных дел, которые творятся именем Твоим. Виновный должен быть осужден и понести кару». Она кралась в тени церкви. Насколько возможно тихо, пыталась добраться до ворот. Поначалу Бог, Мария и святой Григорий были на ее стороне.