Ритуал
Шрифт:
Внезапно колени у Пьера погнулись, и, привалившись к стене, он сполз в снег. Лишь теперь его как будто настигло потрясение от омерзительного зрелища. Он никак не мог отвести глаз от изорванного трупика — и от своих окровавленных перчаток и кожаного плаща, по которому сбегали смешавшиеся жидкости тела и с которого затем капали в чистый снег.
А вот его брат по-прежнему не выказывал никаких чувств.
— Вставай, неженка.
Когда Пьер не отреагировал, он вырвал тельце ребенка из его рук.
— Поднимайся же. Ты ведь слышал, что сказал отец.
Жан помог Пьеру подняться и растер
— Ты сможешь, — убедительно внушал он сыну. — Соберись.
Его карие глаза скользнули к Антуану, поймав того за обнюхиванием изувеченного трупа.
Младший сын, извиняясь, улыбнулся.
— Никогда бы не подумал, что по запаху человек нисколько не отличается от забитой свиньи, — попытался он объяснить свое поведение отцу и быстро отвернулся. — Посмотрите, нет ли кого.
Лесник вышел на улицу первым, обеспокоенно спрашивая себя, куда приведет неестественный интерес его сына к трупам. Да, конечно, с возращения из чужбины Антуан вел себя странно. Но до сих пор обнюхивание мертвых к его странностям не относилось.
Жан знал, что Антуан любит детей больше позволительного. Он пристраивался следом за девочками, иногда даже за мальчиками и тайком за ними следил. Да и девушкам приходилось обороняться от его навязчивости. Маленькая Мари Денти, девочка из Сепсоля, к которой из-за ее дружелюбности привязался Жан, боялась Антуана. Она охотно приходила к Жану в его дом в Бессейре и смотрела, как он режет по дереву, или сопровождала в его лесных обходах. Он наслаждался обществом девочки, которая считала его дедушкой, и радовался доверию, с которым к нему относились родители Мари. Лучик света. Но стоило девочке завидеть Антуана, как она пряталась от него и его собак.
Что сталось с его сыном, что сделало его таким? В ответ на вопрос Жана «Почему?», деревенский священник заявил, что это испытание Божие, из горнила которого и он сам, и его семья выйдут сильнее, чем прежде. С тех пор Жан не хотел иметь дела с Господом, который снова и снова заставлял его страдать без причины. То, что он отвернулся от креста, не расположило к нему людей, что заново предстало перед ним сегодня на постоялом дворе. Но Жан постарался прогнать эти мысли.
— Идемте, — тихо сказал он и первым поспешил по улице, ведущей из Шолака. Тем временем снова повалил снег.
Они шли, как могли быстро. Лишь когда немногие огни деревни остались позади, Жан вздохнул с облегчением. Теперь уже мало что может случиться. Никто не видел их с мертвым мальчиком.
— Нам сюда.
Антуан обогнал отца и повел его к тому месту посреди поля, где они с Пьером наткнулись на ужасную находку. По пути он даже под ноги ни разу не посмотрел, чтобы разыскать следы. По всей очевидности, прекрасно запомнил путь.
Добравшись до места, они опустили тельце в неглубокую яму и еще несколько минут горестно смотрели, как ложатся на уже остывший трупик снежинки, укутывая его тонким одеялом. Не пройдет и часа, как от него останется лишь холмик посреди поля. По счастью, снег скроет и их собственные следы, и кровь.
— Пошли. Нельзя терять времени.
Снег подгонял охотников. Жан различал еще достаточно четкие следы бестии, чтобы по ним пройти до близкого леса. Сыновья двинулись по обе
— Вернемся назад в Шолак? — спросил, зевая, Антуан. — Время позднее, я ужасно замерз, а бестию мы сегодня не встретим. Я уже даже следов ее не вижу. Надо было прихватить с собой Сюрту. Он бы взял ее след.
— Пес останется в Теназейре с остальной сворой, — оборвал его отец. — Люди и так уже достаточно о нас судачат.
Вид у Пьера был все такой же измученный, но над по-дернутым коркой льда шарфом глаза блестели решимостью.
— Мы едва не наступаем ей на пятки. — Он повернулся к отцу, — Нельзя допустить, чтобы завтра или послезавтра нам рассказали про новые жертвы. Это день рожденья Господа. Мы сможем отпраздновать его смертью дьявола!
— Не тревожься, Пьер. — Отец хлопнул старшего сына по плечу. — Твой брат прав, толку от этого не будет. И кто: и тет, куда заведут нас завтра убийства твари.
Он подошел к краю леса, чтобы, оглядываясь по сторонам, поискать огни, мерцавшие за серой пеленой. Огни выпели бы их на дорогу к какому-нибудь хутору, где в такую погоду им не откажут в ночлеге. Возвращаться в деревушку ему совсем не хотелось.
По колено проваливаясь в глубокий снег, Пьер поспешно заступил ему дорогу.
— Это наш долг, отец! — пылко воскликнул он, срывая шарф. — Мы в ответе за то, что она творит бесчинства среди людей. В день Страшного суда Спаситель накажет нас тем сильнее, если мы не сделаем все, что в наших силах, дабы искупить свою вину.
Жан не нашелся что возразить, а потому лишь молча указал на светлое пятно в снежной пелене и первым направился в его сторону. На том спор прекратился. Антуан с облегчением вздохнул и осторожно высвободил курок своего мушкета, а после без единого слова прошел мимо брата, чтобы последовать за отцом.
Пьер же гневно топнул сапогом в снег.
— Счастливого Рождества, бестия, — пробормотал он, повернувшись в сторону густого подлеска. — Отец только что подарил тебе жизнь.
Он побрел вслед за остальными, но ему казалось, он почувствовал, как из укрытия в подлеске в спину ему впивается взгляд красных глаз их врага. Пьера передернуло, он в последний раз обернулся, но ничего за пургой не увидел.
Глава 4
Эрик рассматривал картину возле обтянутой тяжелой материей двери. Это был шедевр Караваджо «Игроки в карты»: три франта играют в карты, и двое обманывают третьего. Ему показалось странным, что управляющий наследством решил повесить в своем кабинете именно это произведение одного из самых влиятельных художников итальянского барокко. Следует ли считать его предостережением наследникам?
Он глубже погрузился в кресло, которое подвинул спинкой к внушительному книжному шкафу. Так он видел разом и обе двери, и окно. В знак траура белый лаковый плащ он сменил на черный сюртук. Благодаря черным кожаным штанам, черным же сапогам и пуловеру он почти сливался с обивкой кресла.