Ритуальные принадлежности
Шрифт:
Она пробудилась не сразу, а как привыкла за последнее время: еще в полусне подумала обо всем, что надо исполнить с утра по хозяйству – затопить печь, проведать в сарае куриц и поросенка, потом сготовить что-нибудь для себя. Вот теперь можно вставать и приниматься за дело… Старуха открыла глаза, увидела зайца на пеньке и девочку со скакалкой.
Она села в кровати, ногами нашла свои новые тапки, прислушалась. Утренний город глухо шумел за окном, сквозь шторы из тонкого тюля проходил и лежал на полу холодный рассеянный свет. Рядом с кроватью со вчерашнего вечера был раскрыт чемодан, старуха долго смотрела
Все же нашлось одно привычное утреннее дело. Старуха совершала его долго и неторопливо – поливала цветы. Невестка вчера объяснила ей в ответ на вопрос, что эти растения называются кактусы, они очень удобные, можно целый месяц не поливать, а они все такие же будут. Старухе не поверилось, но вчера она ничего не сказала невестке, а теперь хорошенько полила эти кактусы и ногтем порыхлила землю в горшках.
Ей оставили завтрак на столе под салфеткой: вчерашний салат, кусок пирога с земляничным вареньем, стакан простокваши и яблоко. Это было тоже занятие, старуха жевала намеренно медленно, а когда опустела посуда, она пожалела себя: все-таки ей показалось, что можно было истратить на завтрак еще хотя бы десяток ненужных минут.
Чтобы привыкнуть и совсем успокоиться, она обошла не спеша всю квартиру, потрогала руками незнакомые вещи. Посидела в креслах с высокими спинками. Взяла с полки тяжелую книгу, долго листала, разглядывая цветные картинки. Отодвинула штору и с высокого этажа смотрела, как внизу спешат по улице маленькие озабоченные люди, у всех было какое-нибудь важное дело.
Оставалась еще одна небольшая работа, вымыть посуду. Старуха осторожно перенесла в кухню две тарелки, ложку с вилкой и стакан. Закончив с посудой, побыла еще в кухне, здесь ей было как-то уютней, спокойней. Потом прошла к себе в комнату. Взяла в чемодане чистый носовой платок и стала вытирать всюду пыль. Она видела, что это не нужно – Нина Петровна сама сделала эту работу, чтобы к приезду свекрови в доме была чистота. Таисье Макаровне все-таки сделалось легче: она немного устала и теперь могла посидеть на диване, отдохнуть и придумать новую заботу рукам.
Постирать несколько мелких вещей из белья и одежды. С этим она управилась быстро, а сушить отнесла к себе в комнату и развесила на спинках кровати. Вспомнила о двух пустых полках в шкафу, переложила на них свои вещи из чемодана. Тут ей повезло: обнаружилась висящая на последней ниточке пуговица. Таисья Макаровна заново пришила ее, потом проверила все пуговицы на одежде – не найдется ли еще такая работа.
– Ой, – сказала сама себе и замерла от удачной догадки. – Они же придут на обед, а кушать нечего!
Покачала головой, упрекнула себя. Прошла в кухню и засуетилась. Нашла банку с мукой, соль и сахар, бутылку масла. Достала из шкафчика большую кастрюлю, налила в нее из крана воды. Репчатый лук и капуста, мясо с мозговой костью, приправы и крупы – было все что требовалось, и старуха мысленно похвалила хозяйственную невестку. Она зажгла газ – это получилось не сразу, истратила несколько спичек. Поставила вариться бульон и завела жидкое тесто, чтобы нажарить блинов… И больше ничего не успела.
– Чем это вы занимаетесь? – прозвучал за спиной голос Нины Петровны.
Старуха вздрогнула, оглянулась к невестке
– Доброе утро, доброе утро… А зачем это? Вы разве еще не покушали?
– Нет, я покушала. А вот постряпаю вам на обед. Скоро же Федя, наверно, придет обедать. И ребятишки.
– Да нет, ну что вы! Зачем это! – Нина Петровна окинула быстрым взглядом продукты, которые старуха приготовила на столе. Подошла к плите, убрала кастрюлю, вместо нее поставила на огонь сковородку и начала складывать продукты обратно в холодильник и подвесной шкаф, приговаривая: – Я-то думаю, Таисья Макаровна у нас отдыхает себе, а она, смотрите-ка, трудится, стряпню завела.
Старуха опустилась на стул и в растерянности поглядывала на невестку.
– Федя всегда на заводе обедает, – продолжала Нина Петровна, – у них там столовая, обеды недорогие и готовят неплохо… Ему домой на обед приехать никак не получится, перерыв с часу до двух, не успеет. А Дениса с Аленкой мы в продленную группу устроили, их там кормят, они тоже нескоро домой придут.
На плите в сковородке уже шкворчала яичница. Нина Петровна вынимала из сумки бутылки с молоком и кефиром, какие-то баночки, свертки. Она говорила и действовала быстро, не успевая взглянуть на старуху, сидящую на стуле в углу.
– Мы дома редко вместе обедаем. Только ужинаем, и то не всегда. Федя, бывает, задерживается, поздно с работы приходит, особенно в конце месяца, когда они план гонят. Да и я забежала только чтобы вас проведать, как вы тут себя чувствуете. – Она посмотрела на свекровь. – Может, вам надо чего-нибудь? Ну там… не знаю… в магазине купить.
Старуха пожала плечами.
– Ну тогда ладно, – сказала невестка и поставила на стол тарелку с готовой яичницей. – Вот, кушайте. Я побежала. Спешу!
– А ты ж пообедай со мной, – предложила Таисья Макаровна.
– Опаздываю! – крикнула Нина Петровна из прихожей, надевая пальто. – У нас в магазине конец перерыва, опоздать никак нельзя, покупатели сейчас знаете какие сердитые! – Она оделась и заглянула в кухню. – Я вам телевизор включила, сейчас будут вчерашний фильм повторять. Ну, отдыхайте!
Хлопнула дверь.
На плите тонко пел закипающий чайник. Из комнаты слышались звуки включенного телевизора. Таисья Макаровна поковыряла вилкой яичницу и без охоты съела все до конца, чтобы еда не оставалась в посуде. В шкафчике над раковиной среди чашек и блюдец нашелся граненый стакан. Старуха налила в него чаю и выпила без сахара, как привыкла. Убрала в холодильник кастрюлю с недоваренным бульоном. Подержала в руках миску с тестом для блинов, поставила ее в угол стола и укрыла полотенцем: может, еще пригодится.
На экране телевизора мужчины и женщины разговаривали и смеялись, потом кто-то бежал ночью по улице, в него стреляли и ранили в ногу, но человек забежал в какой-то подъезд, спрятался под лестницей в темноте, и его не нашли… Таисья Макаровна прошла к себе в комнату, закрыла дверь. Села на кровать и сгорбилась, подперев голову обеими руками.
Потом прилегла.
Прошло два одинаковых дня, наступил выходной.
Завтракать сели опять за общим столом в большой комнате, и Федор Васильевич торжественно объявил: