Ритуальные принадлежности
Шрифт:
– Сегодня всей семьей идем гулять в парк! А потом в кино, на двенадцать сорок, я уже и билеты купил. Вот, – он показал билеты. – Кинотеатр «Октябрь», широкоформатный.
– Замечательно, – усмехнулась Нина Петровна. – Что же ты мне об этом вчера не сказал?
– Потому что сюрприз, – объяснил Федор Васильевич.
– Да не хочу я в парк! – отказалась Аленка. – И в кино не успею, у меня сегодня кружок домоводства, а я уже одно занятие из-за вас пропустила, когда бабушку надо было встречать.
– И еще один раз пропустишь,
Аленка насупилась, а Нина Петровна упрекнула супруга:
– Федя, ну так же тоже нельзя. Ты бы хоть предупредил. Маргарита на Дениса новый костюмчик шьет, сегодня надо первую примерку делать. Я обещала, что мы приедем к двенадцати.
– Не хочу на примерку! – крикнул Дениска. – Я с бабушкой в парк пойду!
– Вот молодец, – улыбнулся сыну Федор Васильевич. – Отменяются все примерки и все кружки! – Он посмотрел на жену и добавил негромко, специально для нее. – А Маргарите надо позвонить и сказать…
– Зачем это я буду звонить? Мы еще на прошлой неделе обо всем с ней договорились.
– Позвонить и сказать, – уже громче настаивал Федор Васильевич, – что примерка сегодня не состоится. Объяснить по-человечески. Что она, не поймет, что ли?
– Ну, не знаю, – Нина Петровна резко встала из-за стола и ушла зачем-то на кухню.
Аленка тихо заплакала, и старуха пожалела ее. Но ей было жалко и сына. Федор Васильевич с застывшим лицом размешивал сахар в расписной чайной чашке. Сахар уже растворился, а он все звенел и звенел ложечкой о стекло. Дениска распахнутыми глазами смотрел то на отца, то на бабушку, то на сестру.
– Давайте-ка сделаем вот что, – сказала Нина Петровна, возвратившись из кухни. – Если не хочется… или невозможно… перенести это… мероприятие на следующую субботу или воскресенье…
– Да что это, в самом-то деле! – Федор Васильевич швырнул на стол чайную ложку. – Бабушка приехала к нам и сидит дома одна целыми днями… Надо же понимать хоть немного!
– Все понятно, чего ты кричишь? – тихим голосом проговорила Нина Петровна. – Я как раз хочу предложить нормальный выход из положения.
– Давай, давай, предлагай, – проворчал Федор Васильевич и двумя глотками выпил остывший чай.
– Как ты придумал, так мы и сделаем. Погуляем в парке, посмотрим кино.
– Ура! – обрадовался Дениска.
Мать строго глянула на него. Помолчала.
– Только один билет придется все же продать, – сказала она твердо. – Потому что Алена обязательно должна идти на кружок, она уже не первый раз пропускает занятия. Это все-таки домоводство, а не какое-нибудь там… развлечение. Ей в жизни пригодится, она девочка, надо же реально на вещи смотреть… А Маргарите я позвоню и скажу, что мы с Денисом придем, но задержимся. Вот и всё, – она улыбнулась Таисье Макаровне, и той стало немного легче от этого.
Оказалось, что в парке уже закрылся летний сезон. Карусели,
На самом верху у Таисьи Макаровны закружилась голова. Она крепко держала под руку сына и почти не понимала, что он ей говорит, кивала и улыбалась, рассеянно глядя вниз, где лежало море домов, струились улицы, широко изгибалась темная лента реки.
– Бабушка, бабушка! – кричал Дениска. – Вон, смотрите, наш дом!
– А вон за рекой трубы дымят, – Федор Васильевич вытянул руку. – Видите, мама? Это мой завод…
Они побродили немного по парку, спустились к реке. Здесь было прохладно, дул ветер. На пустующем пляже сидел у воды одинокий рыбак. Дениска убежал вперед, потом вернулся бегом и сообщил с восторгом:
– У него рыба поймалась! Вот такая огромная, целый сом! Таисья Макаровна улыбалась, глядя на внука.
Встретилась телефонная будка, Нина Петровна вошла в нее, чтобы позвонить портнихе.
– Вот доживем до лета, – рассказывал матери Федор Васильевич. – Летом у нас тут хорошо… Сядем на катер, поедем куда-нибудь загорать. Денис нынче так хорошо плавать научился, прямо хоть куда!
– Ага, – загордился Дениска. – Я теперь никогда не утону!
– Что ты, бог с тобой, – сказала старуха, а Федор Васильевич рассмеялся, ухватил сына под мышки и поднял над головой.
Нина Петровна вышла из телефонной будки и развела руками.
– Не получается, – вздохнула она. – Придется вам и наши билеты продать.
– Никаких! – ответил сердито Федор Васильевич. – Что еще опять за новости?
– Да она так на меня наорала, что я прямо не знаю… Не надо мне, говорит, таких клиентов, которые вовремя на примерку не ходят. Ваш материал, говорит, я вам по почте пришлю, бандеролью. Ищите себе другую портниху. Представляешь?
– И черт с ней! – возмутился Федор Васильевич. – Подумаешь тоже, портниха! Найдем и другую!
– Федя, ну что ты говоришь. Попробуй такую найди… Я собиралась ей еще пальто зимнее заказать для Аленки. И тебе новый костюм пора шить, ты же знаешь… Нет уж, мы с Денисом пойдем. Вы извините, Таисья Макаровна, что так получилось.
– Ну мама, ну я не хочу, – захныкал Дениска и отбежал за спину старухи.
– Не надо, не обижайся на маму, – сказала ему Таисья Макаровна. – Федя, пусть они идут, если так надо. Что ж теперь делать…
Нина Петровна схватила за руку сына, потянула за собой. Они удалялись по набережной. Дениска оглядывался на каждом шагу, потом вырвал свою руку и пошел рядом с матерью, опустив голову. Он, наверное, плакал сейчас, и старуха горько вздохнула, глядя вслед уходящему внуку.
Федор Васильевич отвернулся и закурил папиросу.