Роб Рой (др. изд.)
Шрифт:
– Я и так опоздал, джентльмены, и хочу наверстать упущенное время. Мне дан приказ на розыск и арест двух лиц, виновных в государственной измене.
– Здесь мы умываем руки, – сказал Инверашаллох. – Я пришел сюда со своими людьми воевать с рыжим Мак-Грегором, убившим моего семиюродного брата Дункана Мак-Ларена из Инверненти note 86 , но я не желаю трогать честных джентльменов, разъезжающих по своим личным делам.
– И я не желаю, – подхватил Иверах.
Note86
Это,
Майор Галбрейт принял торжественный вид и, предварив свою речь икотой, заговорил в таком смысле:
– Я ничего не скажу против короля Георга, капитан, ибо случилось так, что я уполномочен действовать от его имени. Но если одна служба хороша, это не значит, сэр, что другая плоха, и для многих имя «Иаков» звучит не хуже, чем имя «Георг». Один – король, сидящий на престоле, другой – король, который по праву мог бы сидеть на престоле; по-моему, честный человек может и должен соблюдать верность им обоим, капитан. Но пока что я разделяю мнение лорда-наместника, как подобает офицеру милиции и доверенному лицу, а говорить о государственной измене – значит терять напрасно время: меньше будешь говорить, скорее сделаешь дело.
– С грустью смотрю, на что вы употребили ваше время, сэр, – ответил англичанин (и в самом деле, в рассуждениях честного джентльмена чувствовался сильный привкус выпитых им напитков), – а хотелось бы, сэр, чтобы вы при таких серьезных обстоятельствах распорядились им иначе. Я посоветовал бы вам поспать часок. Джентльмены тоже из вашей компании? – добавил он, глядя на бэйли и на меня.
Занятые уничтожением ужина, мы даже и не оглянулись на офицера, когда он вошел.
– Путешественники, сэр, – сказал Галбрейт, – мирные люди – плавающие и путешествующие, как значится в молитвеннике.
– Согласно предписанию, – сказал капитан, взяв светильник, чтоб лучше нас разглядеть, – я должен арестовать одного пожилого и одного молодого человека, и мне кажется, эти джентльмены подходят под приметы.
– Осторожней, сэр, – сказал мистер Джарви. – Ни ваша красная куртка, ни шляпа с галуном не защитят вас, если вы нанесете мне оскорбление. Я вас привлеку к двойной ответственности: за клевету и за неправильный арест. Я свободный гражданин и член магистрата города Глазго; меня зовут Никол Джарви, как звали до меня моего отца. Я бэйли и с гордостью ношу это звание, а мой отец был деканом.
– Он был пуританским псом, – сказал майор Галбрейт, – и сражался против короля у Босуэл-бриджа.
– Он платил по своим обязательствам, мистер Галбрейт, – сказал бэйли, – и был честнее той особы, которую носят ваши ноги.
– Некогда мне слушать разговоры! – сказал офицер. – Я решительно должен буду задержать вас, джентльмены, если вы не предъявите свидетельства, что вы – верноподданные короля.
– Я требую, чтоб меня препроводили к каким-либо гражданским властям, – сказал бэйли, – к шерифу или мировому судье. Я не обязан отвечать каждой красной куртке, которая вздумает
– Хорошо, сэр, я буду знать, как мне с вами обойтись, если вы не захотите говорить. А вы, сэр? – обратился он ко мне. – Как ваше имя?
– Фрэнсис Осбалдистон, сэр.
– Как, сын Гилдебранда Осбалдистона из Нортумберленда?
– Нет, сэр, – перебил бэйли, – сын великого Уильяма Осбалдистона из торгового дома «Осбалдистон и Трешем» на Журавлиной улице в Лондоне.
– Боюсь, сэр, – сказал капитан, – ваше имя только усиливает подозрение против вас. Я вынужден потребовать, чтоб вы передали мне все находящиеся при вас документы.
Я заметил, что горцы тревожно переглянулись, услышав сделанное мне предложение.
– Мне, – сказал я, – нечего передавать.
Офицер приказал обезоружить и обыскать меня. Сопротивляться было бы безумием. Я сдал оружие и подчинился обыску, который произвели со всею учтивостью, какая при этом возможна. При мне не нашли ничего, кроме записки, полученной мною в тот вечер через хозяйку.
– Это совсем не то, чего я ждал, – сказал офицер, – но и это дает мне веские основания вас задержать. Я уличаю вас в письменных сношениях с разбойником, стоящим вне закона, Робертом Мак-Грегором Кэмбелом, который так долго был чумою здешних мест. Что вы скажете в объяснение?
– Шпионы Роба, – сказал Инверашаллох. – Вздернем их на первом же дереве, они этого вполне заслуживают.
– Мы едем за своим добром, джентльмены, – сказал бэйли, – за своею собственностью, случайно попавшей в его руки: нет, надеюсь, такого закона, чтобы человеку запрещалось беречь свою собственность.
– Как попало к вам это письмо? – сказал, обратясь ко мне, офицер.
Я не желал выдавать бедную женщину, которая передала мне записку, и промолчал.
– Вам что-нибудь известно об этом, любезный? – сказал офицер, глядя на Эндрю, у которого после брошенной горцем угрозы челюсти стучали, как кастаньеты.
– Да, я знаю все… Тут вертелся один шелудивый горец; он-то и передал письмо длинноязыкой ведьме, здешней хозяйке. Я могу присягнуть, что мой господин ничего об этом не знал. Но он собирался ехать в горы повидаться с Робом. Ох, сэр, вы проявите истинное милосердие, если отрядите несколько ваших солдат проводить его обратно в Глазго, хочет он того или нет. А мистера Джарви можете задержать подольше, он в состоянии уплатить любой штраф, какой вы на него наложите, – так же, впрочем, как и мой господин. А я только бедный садовник, вам со мною и возиться-то не стоит.
– Я думаю, – сказал офицер, – самое лучшее будет отправить их под конвоем в гарнизон. Они, очевидно, состоят в тесных сношениях с неприятелем, и я отнюдь не желаю нести ответственность, отпустив их на свободу. Джентльмены, вы должны считать себя моими пленниками. С наступлением рассвета я отправлю вас в надежное место. Если вы те, за кого себя выдаете, это тут же выяснится и особого беспокойства для вас не будет – вас только продержат под арестом день-другой. Никаких возражений я слушать не могу, – добавил он, отвернувшись от мистера Джарви, который раскрыл было рот, чтобы что-то ему сказать, – моя служба не оставляет мне времени на праздные препирательства.