Роб Рой (др. изд.)
Шрифт:
– Прекрасно, сэр, прекрасно, – сказал бэйли, – дудите на вашей дудке! Но как бы не пришлось вам затанцевать под мою, не доиграв плясовую.
Между офицером и горцами началось тревожное совещание, но они говорили так тихо, что невозможно было уловить, о чем шла речь. Договорившись, все четверо вышли из дому. Когда дверь захлопнулась за ними, бэйли высказался таким образом:
– Это горцы из западных кланов и такие же головорезы, как их соседи, если верить всему, что рассказывают; и все-таки, вы видите, их привели от границ Аргайлшира воевать с бедным Робом – сводить счеты по старой вражде с ним и его родом. За ними Грэмы, Бьюкэнаны, лэрды из Леннокса – все
ГЛАВА XXX
Генерал!
Я вас прошу, взгляните на меня,
В лицо глядите – в женское лицо…
На нем приметен страх? Иль тень боязни?
Иль бледность? Бледность – да, но лишь от гнева,
Что я у вас во власти.
Нам разрешили поспать остаток ночи со всеми удобствами, какие доставляла убогая обстановка корчмы. Бэйли, утомленный дорогой и последующими приключениями и менее моего обеспокоенный нашим арестом, который лично ему грозил лишь временными неудобствами, а может быть, и менее взыскательный, чем я, к чистоте и благопристойности ложа, завалился на одну из коек, и вскоре я услышал его громкий храп. Моим же отдыхом был лишь тревожный сон, одолевавший меня, когда я склонял голову на стол. В течение ночи я подметил, что в движении солдат проявлялась какая-то неуверенность. Солдаты отсылались как будто на разведку и возвращались, не получив, очевидно, нужных сведений. Командир был явно встревожен и в нетерпении снова отряжал в разведку по два, по три человека; некоторые из них, как я заключил из того, что нашептывали друг другу оставшиеся, не возвращались в клахан.
Брезжило утро, когда капрал и два солдата ворвались в хижину, с торжеством волоча за собою горца, в котором я тотчас узнал старого моего знакомца, бывшего тюремного привратника. Мистер Джарви, разбуженный шумом, сделал тотчас то же открытие и воскликнул:
– Господи помилуй! Они захватили бездельника Дугала! Капитан, я представлю поручительство, вполне достаточное поручительство за бездельника Дугала.
В ответ на это предложение, несомненно, подсказанное бэйли благодарностью за давешнее выступление горца в его защиту, капитан только посоветовал мистеру Джарви думать о собственных делах и помнить, что он сам сейчас под арестом.
– Беру вас в свидетели, мистер Осбалдистон, – сказал бэйли, которому, вероятно, лучше были знакомы правила гражданского судопроизводства, нежели военного, – беру вас в свидетели, что он отклонил верное поручительство. По-моему, бездельник Дугал может начать процесс о неправильном аресте и требовать возмещения убытков по акту от тысяча семьсот первого года; я сам прослежу, чтобы суд не отказал бездельнику.
Офицер, которого, как я узнал, звали Торнтоном, не обращая внимания на угрозы и требования бэйли, подверг Дугала обстоятельному допросу о его жизни и знакомствах, и пленник, хотя и с явной неохотой, вынужден был все же сознаться, что он знает Роб Роя Мак-Грегора; что виделся с ним в течение последнего года, в течение последних шести месяцев, в этом месяце, на этой неделе, и наконец – что он расстался с ним час назад. Подробности эти выжимались
– А теперь, друг мой, – сказал офицер, – извольте сообщить мне, сколько человек имеет сейчас при себе ваш господин.
Дугал смотрел во все стороны, только не на допрашивающего, и начал, запинаясь:
– Она сейчас не может знать точно…
– Гляди мне в глаза, шотландская собака, – сказал офицер, – и помни, что твоя жизнь зависит от твоего ответа! Сколько негодяев было под командой у разбойника, когда ты с ним расстался?
– О, не больше как шесть негодяев, когда я ушел.
– А где остальные бандиты?
– Пошли войной с помощником командира на западных молодцов.
– На западные кланы? – переспросил капитан. – Гм, похоже на правду. А по какому гнусному делу отрядил он тебя?
– Посмотреть, что делает здесь в клахане ваша честь и шентльмены красные куртки.
– Бездельник все-таки в конце концов оказался предателем, – сказал бэйли, понемногу придвигавшийся ко мне и теперь стоявший за моей спиной. – Хорошо, что я не вошел в расход ради него.
– А теперь, мой друг, – сказал капитан, – давайте договоримся. Вы признались, что вы шпион, – значит, вас следует повесить на ближайшем дереве; но если вы мне окажете услугу, я отплачу вам тем же. Будь любезен, Доналд, провести меня и небольшой отряд моих людей к тому месту, где ты оставил своего господина: я хочу сказать ему несколько слов по важному делу; а потом я отпущу тебя на все четыре стороны и дам тебе в придачу пять гиней.
– Ох, ох! – воскликнул Дугал в отчаянии и смятении. – Она не может это сделать, не может! Лучше пусть она висит на дереве!
– Хорошо, ты будешь повешен, друг мой, – сказал офицер, – и да падет твоя кровь на твою собственную голову. Капрал Крэмп, возьмите на себя обязанности провост-маршала и кончайте с ним!
Капрал встал против бедного Дугала и начал неторопливо вязать из найденной им в доме веревки внушительную петлю. Затем он накинул ее на шею преступника и с помощью двух солдат проволок Дугала до порога, когда страх неминуемой смерти одержал верх и вырвал у несчастного крик:
– Стойте, шентльмены, стойте! Сделаю, как приказала его честь! Стойте!
– Бездельника еще не убрали? – сказал бэйли. – Сейчас он больше чем когда-либо заслуживает петли! Кончайте с ним, капрал! Почему вы его не уводите?
– Я глубоко убежден, почтенный джентльмен, – сказал капрал, – что если бы вас самого вели на виселицу, вы, ей-богу, не стали бы нас торопить!
Этот побочный диалог помешал мне расслышать, что произошло между пленником и капитаном Торнтоном, но я уловил, как первый прохныкал еле слышно:
– И вы меня не попросите идти дальше? Только показать, где стоит Мак-Грегор? Ох-ох-ох!
– Тише, негодяй, не орать! Да. Даю тебе слово, я не попрошу тебя идти дальше. Капрал, постройте людей перед домами и выведите этим джентльменам их лошадей: нам придется взять их с собой. Я не могу оставить здесь при них ни одного человека. Идите, ребята, становитесь под ружье.
Солдаты засуетились и приготовились выступать. Нас в качестве пленников повели бок о бок с Дугалом. Когда мы выходили из хибарки, я слышал, как наш товарищ по плену напомнил капитану о пяти гинеях.
– Вот они, – сказал офицер, положив золото ему на ладонь. – Но смотри, если ты вздумаешь повести меня не той дорогой, я размозжу тебе голову собственной рукой.