Робаут Жиллиман: Владыка Ультрамара
Шрифт:
— Вы обдумали то, как скажется на ордене выбор Иаса вместо Гиеракса?
— Что заставляет тебя сомневаться в этом? — Марий промолчал, и тогда Жиллиман уточнил: — Тот факт, что я вообще принял это решение?
Гейдж задумался над ответом.
— Двадцать второй отличается весьма… нестандартным характером.
— Мягко говоря.
— Я не имею в виду состав подразделений. — Хотя это тоже служило немаловажной частью его индивидуальности. Двадцать второй всегда был мешаниной из узкоспециализированных рот. В других орденах отделения разрушителей были редкостью, Немезида же насчитывала
— Как и я. Продолжай, Марий. Я слушаю.
— По сравнению с большинством орденов в составе Двадцать второго довольно высокая доля терран. Меньше, чем раньше, но их влияние по-прежнему очень велико.
— Не спорю.
— Причем именно терране занимают все основные офицерские посты.
— Даже выходцы из Ультрамара переняли их культуру, хотя обычно бывало наоборот.
— Да.
Гейдж никак не мог взять в толк, почему Робаут подталкивает его говорить то, что и так хорошо известно. Странным образом ему казалось, что это он, а не Жиллиман должен вынести для себя что-то новое из этого разговора.
— И? — уточнил примарх.
— До сегодняшнего дня преемником павшего магистра всегда становился старший капитан.
— Это так.
— Подобный механизм распространен и в других орденах, — добавил Гейдж.
— Совершенно верно. И ты ждешь определенных последствий.
— Да, жду. Теоретически — отказ от сложившейся практики может быть расценен как целенаправленный удар по Двадцать второму.
— Потому что такая практика распространена повсеместно?
— Так точно.
— Продолжай.
— Иас мало того что не старший капитан — он даже не член Двадцать второго ордена. Теоретически — его повышение в лучшем случае будет воспринято как личное оскорбление. Опять же теоретически — недовольство самим фактом его командования может привести к серьезным последствиям на поле боя.
Жиллиман заинтересовался.
— Объяснись, магистр-примус.
— Снижение эффективности. Сомнения в приказах на всех звеньях цепи командования.
Ничего большего Гейдж и не предполагал. Худшие проявления неподчинения он придержал при себе, сочтя их выходящими за рамки любых допущений.
Жиллиман кивнул:
— Не стану спорить — все это весьма вероятно.
— Тогда зачем?..
— Затем, что все твои выводы верны. Двадцать второй обособлен от других орденов. В его характере доминируют терранские черты, а уклад во многом определяется внутренними традициями.
Слова примарха несколько озадачили Гейджа.
— Но его эффективность на поле боя никогда не ставилась под сомнение.
— Нет. Пока что.
— Я все еще не понимаю.
— Культура Двадцать второго складывалась под сильным влиянием терран, и в первую очередь это влияние исходило от разрушителей.
Жиллиман не скрывал свою неприязнь к их тактике. Впрочем, распускать их он тоже не торопился.
— Мы никогда не исключали разрушителей из тактических схем легиона.
— И не будем. Однако я считаю необходимым ослабить их влияние на другие подразделения. «Немезида»… — Лицо примарха перекосило. — Мы не Двенадцатый легион, Марий. Когда целый орден берет себе такое имя, это заставляет задуматься. Мы ведем Великий крестовый поход
— Вы хотите запретить это имя?
Жиллиман покачал головой:
— В этом нет необходимости.
Гейдж постепенно начинал понимать смысл повышения Иаса.
— Теоретически — кратковременный период разлада, вызванный нарушением привычных традиций, в результате внутреннего саморегулирования может привести к долгосрочной стабильности.
На лице примарха засияла улыбка:
— Именно.
— Практически — для достижения такого результата необходимо назначение лидером чужака. Вынужденная адаптация обеспечит необходимые перемены в культуре.
— Да, — согласился Жиллиман. — Я не собираюсь еще больше изолировать Двадцать второй орден. Наоборот, хочу в полной мере приобщить его к культуре всего легиона. Но это процесс не безболезненный.
Гейдж глубоко задумался. «Определенно так». Он открыл было рот, чтобы ответить, но в последний момент одернул себя.
Это не укрылось от Жиллимана.
— Мои слова тебя так и не убедили.
Магистр-примус действительно колебался. Его беспокоил как раз этот «кратковременный период разлада». Ведь неизвестно, насколько долгим он окажется в действительности, как аукнется на поле боя и в какие долгосрочные проблемы может вылиться. Недавняя практика наталкивала на пугающую теорию.
— Идея в том, Марий, что я доверяю капитану Гиераксу и его братьям. Возможно, даже больше, чем они доверяют сами себе.
— Понимаю, — уклончиво ответил Гейдж, но затем вдруг передумал. — Именно это меня и волнует. Если им не хватает веры в себя, то как быть дальше?
Жиллиман нахмурился и посмотрел на Гейджа так, словно тот нес какой-то невероятный бред.
— В этом, — наконец сказал он, — и кроется разница между теорией и пустыми домыслами.
До начала мобилизации оставались считанные часы. Армада Ультрамаринов заняла окончательную позицию, и корабли уже приступили к высадке десанта. В ближайшее время оркам предстоит показать, насколько сильна их власть на Тоасе. Гиеракс буквально кожей ощущал ту нарастающую энергию, что заполняла пустоту космоса, простираясь от одного судна к другому. Приближался кульминационный момент всей войны. И капитан знал, что будет наблюдать его с орбиты.
Он отогнал эту мысль прочь. Слишком много осколков гнева вихрем кружили в его голове, впиваясь в мозг и вырываясь на волю. Допустить этого он не мог. Только не сейчас, когда ему предстоял разговор с новым магистром ордена.
После смерти Фалариса его каюта оставалась пустой. Теперь Гиеракс радовался этому. Несмотря на укоренившуюся в рядах Двадцать второго уверенность, что именно он станет преемником Махона, традиции и элементарное приличие требовали не занимать покои магистра до официального назначения. В итоге это спасло его от пущего унижения и необходимости освобождать не доставшееся ему помещение.