Робер Эсно-Пельтри
Шрифт:
Жиффаром легкого двигателя укрепляла уверенность сторонников динамического
воздухоплавания в конечной победе их идей.
Решительный поворот в сторону идей динамического воздухоплавания произошел во Франции в
начале 60-х годов XIX столетия под влиянием проекта изобретателя Густава Понтона д'Амекура.
Летательный аппарат д'Амекура был снабжен системой винтов, приводимых в движение паровой
машиной. Пара винтов, насаженных на вертикальную ось и вращающихся в противоположные
стороны,
горизонтальную ось,— горизонтальное перемещение. Были созданы модели, подтверждающие
способность аэронефа — так назвал изобретатель свой аппарат — взлететь, но осуществление
проекта требовало огромных средств, которыми не располагал ни д'Амекур, ни его верный
соратник, французский писатель де ла Лан-дель. Особую известность проект д'Амекура получил
благодаря французскому журналисту Надару, имя которого в истории воздухоплавания стало
легендарным.
Известный историк воздухоплавания Лекорню писал о нем: «Феликс Турнашон, известный под
псевдонимом Надара, является одной из наиболее любопытных и симпатичных фигур, которые
нам дала история воздухоплавания. Одаренный творческим воображением, писатель и художник,
Надар был прежде всего человеком действия. Горячая натура, энтузиаст, вечно готовый помочь
своим друзьям, хотя бы для этого потребовалось броситься в
21
Дирижабль Жиффара
самое рискованное предприятие, Надар, которого Жюль Берн мог, не насилуя своего воображения,
взять за оригинал для Мишеля Ардана, отправляющегося на Луну в пушечном ядре, был
человеком, которому наиболее подходило взять в руки знамя с девизом „plus lourd que l'air"9» [101, с. 84]. t
Пытаясь приспособить аэростат для фотографирования и совершив несколько полетов, Надар
убедился в полной невозможности управлять его движением. Поэтому проект д'Амекура и де ла
Ланделя произвел на него огромное впечатление, и он начал поход против сторонников
аэростатического воздухоплавания. 30 июля 1863 г. он собрал в своем фотоателье самых известных
представителей науки, литературы и искусства и зачитал им свой знаменитый «Манифест
автоматизации воздухоплавания» («Manifeste de l'automation a'erienne»). Это был страстный призыв
к человечеству освободиться от заблуждений, в котором оно находится 80 лет, отдавая столько сил
и средств развитию аэростатов. Он взывал к разуму людей, обязанных постичь простую истину:
«...безумно бо-
Тяжелее воздуха.
22
роться с воздухом, будучи более легким, чем воздух... Для
возможность сделаться воздушным кораблем: он рожден поплавком и навсегда останется им.
Для осуществления воздушной навигации необходимо ггрежде всего безусловно отказаться от
всякого рода аэростатов. Того, в чем ей отказывает аэростатика, она должна добиваться от
динамики и статики.
Винт — святой винт!., должен в ближайшем будущем вознести нас на воздух...» [101, с. 86].
Манифест Надара был распространен в тысячах экземплярах, переведен на многие языки и сделал
участниками спора о путях развития воздухоплавания широкие круги общественности. На стороне
Надара были видные ученые, которые горячо поддержали проект д'Амекура, но средств для
разработки аэронефа не было. И тогда Надар решился на такой шаг, который мог прийти в голову
только человеку с беспредельной фантазией. «Я знал,— объяснял он позже свои действия,— о той
всегдашней ненасытной жадности, с какой публика устремляется на всякого рода аэростатические
зрелища, и я сказал себе: для того, чтобы осуществить завоевание воздуха при помощи приборов
более тяжелых, нежели воздух, чтобы убить воздушные шары, которые сбили нас с правильного
пути за последние восемьдесят лет. . я построю воздушный шар — последний воздушный шар —
таких необычных размеров, о каких могли мечтать лишь американские газеты: шар высотой в две
трети башен собора Парижской богоматери, который способен унести... от 30 до 40 пассажиров»
[101, с. 88]. Такой воздушный шар, названный «Гигантом», был построен, но не принес той
выручки, на которую Надар рассчитывал: одна за другой его преследовали неудачи. Первый полет
«Гиганта», сопровождаемый шумной рекламой и обещаниями совершить многодневный
беспосадочный полет, закончился через несколько часов в 40—50 км от Парижа. Второй полет
чуть не стоил жизни Надару и его спутникам, среди которых была жена Надара.
Обстоятельства, связанные с полетами «Гиганта», придавали всей деятельности Надара
трагикомический характер и безусловно ослабили впечатление от его критики аэростатического
воздухоплавания. Вместе с тем, нельзя было представить более убедительного и своевременного
примера, чем результаты полета «Гиганта», для
23
Феликс Турнашон (Надар)
подтверждения правоты Надара о безуспешности попыток добиться чего-либо от аэростатов.
Одной научной логики оказалось, однако, недостаточно, чтобы определить пути развития