Робеспьер детектив
Шрифт:
— Макс, знаешь, король выгнал Нарбонна! — сказала она.
— Да, я слышал об этом. Зря Его Величество так поступил. Нарбонн, конечно, наглостью кого угодно возмутит, но следовало устроить его отставку более хитрыми методами.
— Прости, но я ничего не понимаю! Почему король не должен был увольнять Нарбонна?
— Жирондисты воспользуются этим резким шагом. Согласно Конституции Собрание не имеет право заставить короля поменять министров, но может потребовать от него обвинить их перед верховным
— И что?
— Они будут выдвигать обвинения против королевских министров. Начнут, наверное, с Делессара. Он против войны. Ох, ну почему эти снобы не захотели действовать со мной!
— Ты хотел с ними объединиться?
— Да, на время. Этот союз мне и самому был противен. Но пока у нас общая цель! Но нет, эти люди не могут даже на время расстаться с предрассудками!
Началось заседание. Бриссо с важным видом поднялся на трибуну.
Он обвинил окружение короля в измене, прозрачно угрожал Их Величествам. Он бросил в адрес королевы несколько недвусмысленных намеков.
Светлане стало немного страшно. Ей казалось, что Бриссо потребует свержения монархии.
Тем не менее оратор не выдвинул никаких требований. Его речь была мастерски составленным предупреждением.
— Война неизбежна, — сказал себе Робеспьер. — Придется менять планы.
После заседания Манон встретила Бриссо, чтобы выразить свое восхищение. Жорж без лишних приглашений присоединился к ним. Намеки о разговоре наедине он встретил насмешками. Мадам Ролан решила просто не обращать на Жоржа внимания, к тому же ничего конфиденциального в разговоре не намечалось.
— Бриссо, ваша речь против министра иностранных дел Делессара была великолепна! — похвалила Манон.
— Это была моя идея использовать отстранение Нарбонна! — гордо произнес оратор.
— Да, но с подачи Дюмурье, — хмыкнул Жорж.
Бриссо сделал вид, что не заметил насмешки и продолжал хвалиться перед дамой.
— Вы обратили внимание, как я пошел в наступление? Я обвинил его в сокрытии дипломатических сведений, в неисполнение постановлений и ведении переговоров с Австрией!
— О, ваша бравада достойна шестилетнего ребенка, который написал слово «мама» — перебил его Жорж. — Манон, вы его избаловали. Наверняка, позволяете ему слишком много.
Красноречивая гримаса подчеркнула намек.
— Теперь надо заставить короля выполнить эти требования, — сказала Манон, с больших трудов ей стоило не дать резкий ответ на шуточку Жоржа. — Ламеты, наверняка, будут его отговаривать.
— Ничего, монархов мы запугаем, а Дюмурье им «подскажет» как действовать.
Жорж прыснул от смеха.
— Да, запугать. Это у вас получится, с вашей-то красотой. Манон, это я не вам.
— Послушайте, мой друг, — спокойно произнесла Ролан. — Все эти
— Я знаю, мадам, — в тон ей ответил Жорж. — Лавры Жанны д’Арк покоя не дают. Но она была девой…
— Не испытывайте наше терпение! — добавил Бриссо. — Поймите, вы от нас зависимы. В любой момент мы можем вас уничтожить.
— Не успеете, — усмехнулся Дантон. — Я сделаю это раньше. Мое почтение.
Он отвесил вальяжный поклон, нахально поцеловал Манон в щеку и удалился.
— Ужасный тип! — проворчал Бриссо.
— Потерпите, сейчас он нам необходим, — устало сказала мадам Ролан, утирая лицо платком.
Судья Бюсьер
Судья Бюсьер безразлично оглядел Робеспьера.
— Меня интересует дело мадемуазель Нароль, — сказал Неподкупный. — Я был бы вам очень признателен за помощь.
— Зачем вам это надо? — сурово спросил судья.
Его большой рот растянулся в жутковатой улыбке.
— Я бы хотел выяснить, кто покушался на Клода Шапареля, — в тон ему ответил Макс.
— Хм… никогда бы не подумал, что Неподкупный печется о судьбе богатенького мальчика, — усмехнулся Бюсьер. — Чем вас заинтересовало это дело?
— Моя цель — не допустить казни невиновного!
— О! Узнаю Неподкупного! Молодец, вы сильный человек. Мы, уроды, должны быть сильными.
Робеспьер несколько опешил от этого вывода, но кивнул.
— Вы уверены в невиновности мадмуазель Нароль? — спросил Бюсьер.
— Мсье, я ни в чем не уверен. Надеюсь, вы соблаговолите дать мне ответ.
Робеспьер понимал, что перед ним тяжелый собеседник. Долгие годы профессии судьи выработали у Бюсьера привычку принимать только четкие ответы и резко отклонять лишние вопросы. Робеспьер в мыслях возрадовался, что вовремя оставил это ремесло. Постоянные диалоги с адвокатами и прокурорами уничтожат умение по-человечески вести беседу.
— Вы были судьей и знаете, что я не обязан отвечать на подобные вопросы, — сказал Бюсьер твердо.
— Я не смею требовать от вас разглашения судебной тайны, — заверил его Неподкупный. — Однако у вас были причины выпустить мадемуазель под залог, не так ли? Можно предположить, виной всему личные симпатии…
Судья принужденно рассмеялся.
— Я что похож на человека, которого может очаровать женщина? Весь Париж знает, что я камень.
Ни враждебный тон, ни грубые краткие ответы Бюсьера не могли заставить Робеспьера отступить. Тем самым судья только вынудил Неподкупного продолжить личную тему.