Робеспьер детектив

Руденко Елена

Что болтает Нэвиль? Я не слушаю. Я давно научился погружаться в свои мысли во время подобных бесед. Время от времени я киваю, произношу "да", пожимаю плечами.

Я, Шарль Броше, подхожу к Нэвилю и Николя. Похоже, противный старикашка вцепился в беднягу! Мой приятель погружен в свои мысли и вежливо кивает Нэвилю, делает вид, что слушает. Хорошая тактика, если конечно природная вежливость не дает послать советчика ко всем чертям. Эх, все же слишком много чести для них! Я бы сразу направил Нэвиля по "адресу"!

Интересно,

на какую тему он просвещает моего друга? Я подхожу ближе. О Боже! Как соблазнить женщину! Я не могу удержаться от хохота.

– О-о! Вы у нас еще и сердцеед!
– давясь от смеха, говорю я.

Нэвиль обиженно оборачивается ко мне.

– Зря иронизируете, юноша, - говорит он гордо, - я пользуюсь успехом у женщин!

Во выдумал! Обхохочешься!

Я с большим трудом делаю серьезную мину.

– О, да!
– говорю я торжественно.
– Вам однажды удалось соблазнить Клеопатру.

Банкир начинает злиться. Как он смешон.

– Юноша, согласно этикету, невежливо так разговаривать! говорит он.

Ага! Этикет вспомнил!

– Конечно, - киваю я, - со старшими по возрасту надо быть вежливыми. Но ведь вы юный, не так ли?

– Вас, как я погляжу, не учили манерам!
– восклицает Нэвиль.

– А вас не учили, что не стоит давать советы в тех делах, в которых вы ничего не смыслите!
– парирую я.

О! Кажется, бедняга онемел.

– Не следует делать поспешных выводов!
– восклицает Нэвиль.

Да, я сделал поспешный вывод. Нэвиль никогда не онемеет. Ох, что-то мне надоел наш разговор, пора бы его завершить.

– Просто смеху подобно!
– говорю я.
– Одинокий мсье, имеющий лишь смутное представление о том, чем женщины отличаются от мужчин, выдает себя за героя-любовника!

– Я не могу общаться с людьми, имеющими о моей персоне столь предвзятое мнение!
– гордо произносит он.

Слава Богу, разговор окончен. Ура!!! А то я думал, что бессилен перед Нэвилем!

Николя благодарит меня. Как я привязан к моему другу! Мы дружим с детства, хотя такие разные!

Он умный парень, но какой-то неуверенный. Я его поддерживаю, я стал его старшим братом. Нет, я не навязываю свою опеку, я только страхую друга.

Зачем мне это надо? Эта мысль часто посещает меня. Я нянчусь с ним с детства. Какая мне от этого выгода? Мне не надо самоутверждаться. Я не слабак, чтобы на фоне более тихого друга строить из себя героя.

И любовь... почему я решил уйти? Ведь я привык добиваться своего! Ему будет тяжелее, чем мне. Он не переживет несчастной любви. Уверен, Анна сразу бы выбрала меня... но почему я ее боюсь? Я всегда робею перед любимой девушкой, как болван, хотя никогда не страдал робостью.

Может, рискнуть... хватит жертвовать собой... Я все уступал Николя, как слабому... но он тоже

всегда помогал мне... его ум сильнее моего!

Я, Филипп Орлеанский, предстаю перед моим венценосным кузеном и его супругой. С каким большим трудом им удается следовать этикету! Кажется, они не смогут сдержать своих чувств и вытолкают меня вон. Даже флегматичный Луи раздражен.

– Чем обязаны вашему визиту?
– произносит Австриячка надменно.

– Мне просто хотелось лицезреть моего дорогого кузена и его верную супругу, - на слове "верную" я нарочно делаю ударение.

Королева нервно сжимает платок, а вот Луи не понял намека.

– Мой долг сообщить, что опасность нависла над вами, продолжаю я.

Молчание - их ответ.

– Мои дорогие, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, елейно пою я.
– Однако в ваших рядах есть предатель.

– Будьте добры, сообщите его имя!
– надменно требует королева.

Какая дерзость! Я вам не слуга.

– Если бы я знал, - вздыхаю я.
– Если бы я знал... Но мой долг предупредить вас...

Нашу милую беседу прерывает визит Ферзена. Он окидывает меня надменным взглядом.

– Осмелюсь предположить, вы прибыли сеять раздоры, говорит он холодно.

Мне стоит больших трудов, чтобы не заехать ему по нахальной физиономии.

– Не стоит столь предвзято истолковывать мои поступки, улыбаюсь я.
– Все же будьте внимательнее, среди вас прячется изменник.

Я низко кланяюсь и удаляюсь. Мне удалось посеять зерно сомнения. Неопределенность страшнее самой горькой правды. Эх, какой я умница!

В коридоре я замечаю Елизавету. Надо бы перекинуться парой слов с этой святошей. Просто ради интереса. Я следую за ней в дворцовый сад.

– Моя принцесса, как я счастлив видеть вас!
– восклицаю я.

Она испуганно смотрит на меня, потом на ее лице появляется улыбка.

– Очень взаимно, герцог, - говорит Елизавета.

Может, удастся что-нибудь узнать у нее. Такие, как она, легко сболтнут что-то важное и даже этого не заметят.

– Как вы проводите эти дни заточения?
– спрашиваю я.

– Заточения?
– спрашивает Елизавета удивленно.
– Тюильри прекрасный дворец.

Хм... с ней будет тяжело.

– Я имею в виду ваше теперешнее положение, - уточняю я. Ведь вы узники, не так ли?

– Бог велит нам с благодарностью принимать испытания, улыбается принцесса.

Черт! Она действительно так набожна или просто дурачит меня? Поди разбери.

Воцаряется неловкое молчание. Как к ней подступиться? Обсудить святое писание? Я в него давненько не заглядывал!

– Но Господь дает нам право бороться, - наконец нахожу я нужные слова.
– Мне интересно узнать, способна ли такая хрупкая особа как вы бороться...