Робин Гуд
Шрифт:
– Ты взял неприступный каменный замок, Робин Гуд?! – от изумления брат Тук даже побледнел от тройного подбородка до тонзуры. – Быть не может – у тебя бы просто не хватило людей!
– С одними лесными стрелками мне бы этого нипочем не сделать, святой отец. – Робин Гуд улыбнулся еще веселее. – Но мне помогли славные крестьяне. Ведь и я иной раз помогаю им – кому мешком пшеницы голодной зимой, кому – серебряными пенсами перед сбором налогов.
– Да ты в уме помешался, Робин?! – завопил брат Тук в гневе. – Им же нездобровать потом, когда узнают, кто тебе помогал!
– Кто их узнает, отче? – негромко спросил
Монах и разбойник взглянули друг на друга и некоторое время простояли молча.
А Гай Гисборн, подоспевший в этот день к своему замку с людьми шерифа, застал страшное зрелище: разбитые ворота, спущенный мост, сгоревшие крыши над закопченными башнями. Еще недавно здесь кипел бой, звенели мечи, летели горящие стрелы, падали камни со стен, а теперь царила тишина, только воронье кружилось в небе, чуя мертвецов. Взломанные амбары зияли пустотой. Пустые сундуки догорали во дворе. Только одно здание избежало разграбления: маленькая замковая часовня. К ее дверям был прибит стрелой лист пергамента.
Гай Гисборн знаком показал одному из солдат снять пергамент.
Нехотя, словно боясь, что гнев рыцаря падет на него, солдат приблизился к сэру Гаю с пергаментом в руке.
Не меняясь в лице, Гай Гисборн развернул разбойничье письмо.
«Шервудский лес – мой дом, Гай Гисборн. Не ходи ко мне незванным, и я не буду ходить к тебе. Робин Гуд».
И тогда Гай Гисборн обнажил свой меч, в рукоять которого были вложены мощи святого Дагобера, и поклялся страшной клятвой отомстить Робину Гуду, королю разбойников.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Король в беде
Ветер играл светлыми волосами Алана э'Дэйла, лесного певца. Алан стоял на широкой дубовой ветви, и его развевающийся плащ сливался цветом с листвой. Кроны ясеней и кленов колебались внизу, как зеленое море. Как на ладони видно было место, где поднималась на холм белая старая дорога. Где-то там, внизу под зелеными волнами листвы ждут с луками и короткими саксонскими мечами наготове Вилль Статли и Скэтлок. Когда игрушечные фигурки покажутся на дорожном подъеме, заливистый свист Алана скажет, что засада должна приготовиться. Кого-то пошлет сегодня Бог с подарком для вольных стрелков?
Кто б ни была птичка, а пора готовить сеть! Одинокий всадник появился на холме. Алан э'Дэйл засвистал. Скэтлок отозвался свистом внизу. Сигнал услышан!
Рыцарь ехал даже без оруженосца. Был он немолод и худ, острое лицо прорезано глубокими морщинами – из тех, что чертят не годы, а тяготы и тревоги. Небольшой его щит был так изрублен в битвах, что трудно было разобрать на нем герб.
– Постой, благородный сэр! – грозно воскликнул Скэтлок, хватая сердито захрапевшего коня под узцы. – Кто б ты ни был, а через этот лес не проезжают не заплатив пошлины Робину Гуду!
Рыцарь положил руку на рукоять меча. Что толку? Стоявшие в нескольких шагах Алан э'Дэйл и Вилль Статли навели на рыцаря свои луки. Меч остался в ножнах, но рука – на рукояти.
– У меня ничего нет для вас, лесные молодцы! – решительно сказал рыцарь.
– Похоже на то, – мрачно произнес Вилль Статли, окинув взглядом старые доспехи рыцаря. – Поклянись, что при тебе вправду нет ничего ценного, и мы отпустим тебя без обиды.
– Такой клятвы я не дам, – сказал рыцарь, метнув взгляд
– Э, приятель, да ты, похоже, не так беден, как кажешься! – сердито сказал Алан э'Дэйл. – Что у тебя в этих сумках?
– Прежде, чем вы перережете мне горло, этого вам не увидеть, – ответил рыцарь. – В них все, что у меня есть. Все золото, что я добыл концом копья в походах, все драгоценности моей семьи. Увы, этого не так уж много – я беден, а покуда я воевал в Святой Земле, владения мои совсем пришли в упадок. Но и эту малость я скорее умру, чем отдам без боя, потому, что предназначил это для самой благородной цели, какая только может быть сейчас у жителя этой страны.
– Постой, о чем ты говоришь? – озадаченно спросил Скэтлок, и рука его ослабила повод.
– Я везу свое достояние в аббатство Святого Бенедикта. Все жители этого края договорились устроить сбор там.
– Сбор чего? О чем ты говоришь, сэр рыцарь? – недоумение разбойников росло.
– Похоже, вы совсем одичали в своих лесах! – воскликнул рыцарь. – Или не знаете, для чего все честные люди отдают сейчас последнее свое добро?
– Воистину, твои слова необычайно странны, – задумчиво произнес Алан э'Дэйл. – Боюсь, сэр рыцарь, что тебе придется отправиться с нами в гости к самому Робин Гуду, чтобы он выслушал твой рассказ и вынес решение.
– У меня нет лучшего выхода, – с достоинством согласился рыцарь. – Мне не справиться с вами троими, и даже если я погибну, мои сокровища не попадут туда, куда я хочу. Между тем, если правда хотя бы половина того, что я слышал о Робин Гуде, он, быть может, посовестится отнять то, что я везу с собой.
– Стало быть, идем к Робину Гуду! – весело сказал Скэтлок. – Только не обессудь, благородный рыцарь, нам придется завязать тебе глаза, тропинки к нашим пещерам мы держим в секрете! Коня твоего я поведу под-узцы.
Долго сидели в этот день разбойники у лагерного костра. Но не было слышно ни шуток ни смеха – хотя в золе как обычно пекся олений окорок, а в стаканах плескался добрый эль. Слишком необычные вещи рассказывал лесным стрелкам их неожиданный гость, сэр Рэймонд Варенн.
– Король Ричард найден. Некий человек, норманн по имени Блонделль, из тех, кто скитался в поисках короля, забрел в Австрию, к замку герцога Леопольда. Он спросил, как спрашивал везде, не был ли здесь король Ричард. Ему ответили, что Ричарда здесь не видели. Тогда Блонделль попросился переночевать. Однако ему грубо отказали в ночлеге, а время было позднее. И Блонделл решил устроиться на ночь прямо на куче вереска под замковыми стенами. Однако только он начал засыпать, как его разбудили звуки лютни. Кто-то играл в одной из башен замка и пел песню по-французски. Блонделль прислушался. Певец пел о своем заточении, о вероломстве боевого соратника, перед которым он был виноват только в том, что не пощадил его, победив в честном поединке, о своей тревоге о далекой стране, оставшейся без королевской власти. Блонделль понял, что это поет плененный король. Так раскрылось это злое дело. Но радоваться рано! Герцог Леопольд, узнав, что его тайна раскрыта, отправил Ричарда к своему сюзерену германскому императору. А император так же скуп, как коварен Леопольд. Он назначил за короля Ричарда немыслимый выкуп – пятнадцать возов серебра и пять возов золота.