Робинзон из-под моста
Шрифт:
– Моя правда - это оружие массового уничтожения, может и тебя зацепить. Они не сообщат Виктору, что ты в городе?
– Вряд ли, они не из того круга. С чем блины?
– С вишней, кажется.
– Сойдет.
Мы сели на скамейку и маленькими глотками пили пряный напиток, заедая блинами. Мой взгляд упал на фургончик с броской надписью "Креарки". Рядом с ним было полно детворы, покупающей надуваемые гелием шары. Надувал их Сергей, мой бывший работодатель. Я был рад за то, что он смог выкарабкаться после той истории.
– Может, в кино?
–
– Хотя, нет, там вещи в гардероб придется сдавать. Меня там могут узнать. А пошли в театр! Витюня и люди из его круга в таких местах не околачиваются.
Я полез в карман и вытащил тощенькую пачку денег.
– Брось. Я угощаю.
Я почувствовал себя неловко под высокими сводами холла театра, роскошным убранством, массивными люстрами и среди почтенной публики, для которой подобное развлечение было естественным.
– Не зажимайся. Что ты как робот Вертер? Будь свободнее. Это простые люди, такие же, как и мы.
– Прости, я постараюсь.
В театре давали "Мертвые души" Гоголя на новый лад. Меня с первых минут увлек спектакль, интерпретация произведения которое я старательно избегал в школе. Было смешно, остро. Актеры играли гротескно, по-театральному, оттого их шутки, или нелепые ситуации казались еще комичнее. В какой-то момент я хотел поделиться с Татьяной, но заметил, что она спит. Ее повело, она упала мне на плечо и осталась спать на нем. Мне пришлось сдерживать смех, чтобы не разбудить ее.
– Тебе понравилось?
– Спросила она, когда мы вышли на улицу.
– Очень.
– Я рада, что поучаствовала в твоем культурном развитии. А меня что-то сморило. Куда теперь пойдем?
– Ты не устала?
– Я-то нет, а ты?
– Я в тонусе. Полный тургор. Недалеко от моей работы конеферма, там сейчас аттракцион катания на тройках, в санях с колокольчиком.
– Да ты что? Погнали туда. Я ни разу в жизни не каталась на лошади.
На самой городской окраине народу, желающего предаться развлечениям, было не меньше, чем в центре. Сотни машин стояли у размеченного красной лентой импровизированного ограждения. Люди, желающие заработать в праздники, были и здесь. Чай, кофе, горячительные напитки, баранки, пирожки, блины под аккомпанементы баянистов и частушки одетых в пестрое теток, должны были продаваться веселее. И это работало. Народ толпился везде, где требовалось потратить деньги.
– Жеванем?
– Спросила Татьяна.
– Дама угощает.
– Тогда я плачу за катание.
– Мне не хотелось походить на бедного родственника.
– Идет.
Татьяна купила по кофе, и по ватрушке с творогом. На свежем воздухе еда казалась гораздо вкуснее. Я занял очередь к экипажу и оплатил билет. На покатушках было четыре тройки. От лошадиных тел, одетых в попоны, валил пар. Видно, горожане основательно их укатали. Дети и родители, весело забирались в сани и так же весело их покидали, после катания. Детям, под наблюдением, разрешали потрогать тело лошади. Животное лиловым глазам косилось на детишек,
Подошла наша очередь. Я первым ступил в сани и подал руку Татьяне. С нами поехала мамаша с мальчиком пяти лет. По выражению лица ребенка сложно было понять, он впал в ступор от страха, или от радости? Его глаза замерли на лошадях, как примагниченные.
– Вадика напугала лошадь в деревне. Он боится их, в кошмарных снах видит. Врачи сказали, что надо клин клином вышибать. Хочу показать ему, что лошадка это весело.
– Вадик, лошадка добрая, она любит детей, поэтому катает их.
– Татьяна обратилась к нашему соседу добродушным голосом.
Вадик нашел в себе силы отлепить взгляд от лошадей и перевести его на Татьяну. В этот момент извозчик дернул вожжи, и сани резко подались. Мальчишка вцепился матери в рукав. Мамаша прижала его к себе.
Морозный ветер ударил в лицо. Глаза заслезились от него и от ослепительно белого снега. Полозья зашумели по прикатанному снегу. Колокольчик зазвенел под рывками лошадей. Татьяна взяла меня за руку. В ее глазах снова стояли слезы. На это раз, скорее от ветра, чем от чувств. Круг был небольшим. Через пять минут мы его закончили.
– Понравилось?
– Спросил я Татьяну.
– Да. Мне снова захотелось остановить время, чтобы растянуть момент.
– А я подумал, что этот день бедные лошадки запомнят надолго. Загоняли их сегодня.
– Тогда я тоже лошадка, потому что запомню этот день надолго.
– Татьяна вздохнула.
– Пойдем еще куда-нибудь?
– Честно сказать, уже не хочется.
– И мне. Как до тебя добираться будем?
– Напрямки. Я же тут каждую тропинку знаю. Правда, их сейчас замело.
– Напрямки, так напрямки. Веди Сусанин.
До моего склада вела дорога, а потом мы свернули в поле. Сумерки быстро превратились в ночь. Продвигались мы медленно, потому что сугробы местами были по колено. От нас валил пар, как от лошадей, на которых мы недавно катались.
– Это отличное завершение нашей прогулки.
– Пыхтела Татьяна.
– Загонять меня под конец дня. Скоро там твоя берлога?
Я свистнул. В ответ раздался собачий лай. Это отвечал мне Константин.
– Скоро, почти пришли.
Одежду снова надо было сушить. Мы разделись и сделали это привычно и естественно, как супруги с большим стажем.
– Как хочется есть!
– Татьяна полезла искать остатки еды с праздничного стола.
– О, яйца с чесноком и сыром, папа мой любит.
– Татьяна понюхала.
– Живые, вроде, будешь?
– Конечно. Почему мы не подумали еды в городе купить?
– Ты хозяин, ты и думай.
– Я думал, когда не ждал тебя в гости. Вот мои запасы.
– Я откинул тряпку, закрывающую небольшой ящик у стены. В нем лежало несколько пакетов с крупами и макаронами и несколько пестрых пачек лапши и картофельного пюре быстрого приготовления.