Робинзон по пятницам
Шрифт:
– Что это?
– Жаб. По-моему, очень хорошенький. Не находите?! Он теперь будет со мной жить и спать в моей постели.
– А-а, мама!
И вдруг стало тихо. О поле, поле, кто тебя усеял?! Теперь я знаю ответ на этот классический вопрос. Федоров, единственный, кто остался в сознании, ошарашенно взирал на домочадцев, находившихся в глубоком и, надеюсь, продолжительном обмороке. Кто бы мог подумать, что меня окружают столь чувствительные люди! Я аккуратно переступила через них, сняла новые сапоги и шубку. И на цыпочках прошла в кухню. Настроение мгновенно улучшилось: ужин в спокойной обстановке с симпатичным мужчиной, об этом можно только мечтать. Если подумать, то пятница, 13-е,
– Эфа! Ты спишь?
– Кто здесь?
– Это я.
– Кто я?
– Клара…
– Что ж, вам, бабушка, не спится в ночи? Изжога замучила?
Я включила ночник и посмотрела на часы. Полчетвертого. Самое время для тихих задушевных бесед. Клара сидела на кровати и жадно меня разглядывала. В руках у нее был томик Агаты Кристи. «Убийство викария». Очень актуально.
– Эфа, я должна тебе сказать что-то очень важное.
Бабуля драматически понизила голос и сделала паузу. По сценарию мне полагалось сделать заинтересованное лицо. Гримаса интереса не складывалась: очень уж хотелось спать.
– Эфа, ты меня не слушаешь!
– Слушаю, бабушка, слушаю.
– На семейном совете мы решили: что ты виновна.
– Молодцы! Вы показали чудеса дедукции.
Клара обиделась, не расслышав.
– Нечего обвинять дедушку. Мы все так решили.
– И что теперь?
– Теперь мы будем за тобой следить.
– Хорошо, следите. – Я зевнула и зарылась в подушку. – А я пока посплю.
– Эфа!
Господи, этот шепот даже мертвого из могилы поднимет.
– Ну что еще?
– Я тебе верю! Кто-то встал на твоем пути, – Клара обличающе потрясла томиком Кристи. – Но я найду негодяя, и тогда справедливость восторжествует.
– Угу! Ищите.
– Но ты мне должна все рассказать. – Клара достала из кармана халата блокнот, явно приготовившись записывать исповедь несостоявшейся (а то и состоявшейся) убийцы.
– Мне нечего рассказывать. Если нужны подробности, обратитесь к следователю Федорову. – Сквозь дрему я слышала, как Клара ругала меня и Федорова. Похоже, старушка уже подкатывалась к нему, но парень оказался не промах. Настоящий партизан.
– Эфа!
– Господи, ну что на этот раз?!
На этот раз меня посетил дедушка Карл, во рту которого дымилась старая трубка. Под мышкой у старика торчал томик Сименона. Час от часу не легче.
– Дедушка, где вы взяли этот вонючий табак?
– В магазине «24 часа». Стефа, я должен с тобой поговорить.
– Утром нельзя?
– Дело безотлагательное. Над нашим домом нависла тень подозрения. Тебя обвиняют в убийстве!
– В двух.
– Ах, да! В двух убийствах! Это позор для всей семьи. Поэтому я должен вмешаться… Видишь ли, дорогая, никогда тебе не рассказывал, но сейчас пришло время. В молодости я служил в разведке. Однажды нас послали в Китай…
Хочешь, дружок, я расскажу тебе сказку? Дедуля превзошел не только братьев Гримм, но и Ганса Христиана Андерсена. За столь головокружительный сюжет, каждый из классиков, не задумываясь, отдал бы правую руку, да еще зуб мудрости в придачу. Молодой советский новобранец получил задание соблазнить дочку Великого Кормчего. Для чего КГБ устроило в Пекине благотворительный бал. Дедуля враз очаровал китайскую красотку: то ли красными лампасами, то ли черными усами. Девушка не устояла и устремилась за кавалером в машину, где все было готово для воплощения идеи интернациональной любви. Мягкие подушки и записывающие устройства. Однако в самый неподходящий момент у Карла произошел досадный сбой. Он вспомнил бабушку Клару. То есть тогда она
– …Два убийства, Соня. Не забывай.
– Фима, я никогда ничего не забываю. – Отчеканила тетушка и плюхнулась прямо мне на ноги.
– Господи, угомонитесь ли вы сегодня? – простонала я.
Фима осуждающе посмотрел на меня.
– Плохо выглядишь, Эфочка.
– А как я должна выглядеть в пять часов утра?
Родственники проигнорировали мой вопрос, видимо, посчитав его малоактуальным. Фима сосредоточенно перелистывал шестой том собраний сочинений Рекса Стаута. Тетя Соня бережно держала «Дело о светящихся пальцах». До Деллы Стрит она явно не дотягивала. Впрочем, как и дядя до Ниро Вульфа. Похоже, убийство Алекса разбудило в моей родне древний инстинкт охотника. И что-то мне подсказывало, что в качестве жертвы они выбрали меня. Предчувствия не обманули. Супруги вцепились как два голодных энцефалитных клеща. Один слева, другой справа.
– Стефания! Ты должна вспомнить все события с точностью до секунды. Иначе мы ничего не гарантируем.
– Мы ничего не гарантируем, – поддакнул дядька. – Без твоих показаний наше расследование может пойти по ложному пути. – Он перелистнул несколько страниц. – Ты его убила?
– Кого? – сопротивляться не было сил.
– Алекса. И еще этого… Твоего начальника.
– Ага. Обоих. Задушила в объятиях, утопила в вине, сожгла в огне страсти. А потом станцевала над бездыханными телами ритуальную джигу. Родственнички, дорогие, если через пару секунд вы не уберетесь отсюда, я то же самое проделаю и с вами. И любой суд меня оправдает. Состояние аффекта. Понятно?
Я протянула руку к подушке. Тетка с дядей синхронно вскочили с кровати и попятились к двери. Из-под одеяла вылез Жбан и уставился на непрошеных гостей.
– Жбаня! Фас!
Визитеров след простыл.
Или мне показалось? Кровать ходила ходуном. Я не сразу сообразила, что это семейство Сидоровых пыталось примерить на меня наручники.
– Где вы их взяли, изверги?
В ответ послушалось довольное сопение: ну да, зачем задавать столь идиотские вопросы? Ясное дело: позаимствовали на время у представителей правоохранительных органов, пока те несли свою опасную и нелегкую службу. Интересно, а ключиком-то успели разжиться? А то ведь сейчас закуют незаконную жену своего блудного папки в кандалы, и…
Мысль о ключе подбросила меня под самый потолок.
– Отставить! Как дам ремня хорошего!
– На детей кричать нельзя! – нравоучительным тоном объяснила мне Ольга (и эта сюда пожаловала!). – Их нужно холить, лелеять и воспитывать.
– Ну и воспитывала бы себе на здоровье, Песталоцци ты наш доморощенный, вместо того, чтобы мешать покою честных граждан.
– Честных граждан в убийствах не обвиняют, – съязвила Ольга, запахивая розовый халат, от чего она стала похожа на раскормленного дождевого червя. – Меня, например, не обвинили. А у тебя подписку взяли! – И такая зависть у нее в голосе прозвучала, что я даже на минуту пожалела о своем вынужденном участии в трагических событиях. Была бы моя воля, отдала бы криминальные лавры родственнице: и сомнительное алиби, и отпечатки пальцев, даже подписку о невыезде, и ту бы отдала. Только бы они меня все оставили в покое! Но нет: у Ольги оказалась своя версия, которая требовала немедленной проверки.