Робинзон по пятницам
Шрифт:
– Эфа, я на досуге сопоставила отдельные факты и поняла: ты не виновата. Просто ты была в состоянии эффекта.
– Аффекта.
– Ага, я так и говорю. А за это у нас не судят. Ты, главное, не бойся. Признайся, и сразу на душе легче станет. У нас, кстати, самый гуманный суд в мире. Я про это читала.
– И еще смотрела, в «Кавказской пленнице».
Ольга не смутилась:
– Смотрела. У меня широкий культурный кругозор. Правда, дети?
Дети охотно согласились, поскольку умудрились-таки надеть на мамочку украденные накануне наручники. Я оказалась права: ключ они взять не догадались. Засыпала я под злые завывания Ольги и радостное хихиканье
Под утро мне приснился толстый зеленый принц. Светящимися пальцами он прикуривал трубку от огромной орхидеи и требовал от меня подписку о невыезде.
От ночных игр в детективов был только один плюс. Намаявшиеся родственники спали без задних ног. Поэтому утро прошло в хорошей дружеской обстановке. Рыбки меланхолично слопали кусок сырого мяса. Гена удовольствовался вегетарианской пищей. Жбан устроился прямо на столе и гипнотизировал свое отражение в блестящем кофейнике. Я смотрела новости.
Местное телевидение билось в чернушной истерике: война, забастовки, поджог, убийства. Декан и Алекс оказались в неплохой компании. Помимо них, в иной мир накануне отправились банкир, политик и директор овощной базы. Журналистика – это когда сообщают: «Лорд Джон умер», – людям, которые и не знали, что лорд Джон жил. Так говорил Гилберт Честертон. Российская журналистика – разговор особый. Неважно, что именно сообщить, главное – сообщить. Пытаясь объять необъятное и объяснить необъяснимое, журналисты тянули параллели. Параллели пересекались на удивление плохо, но кто ж отступает перед трудностями? Политика назвали светилом отечественной политики, банкира – финансовой системы, директора – национального овощного хозяйства, декана – солнцем российской науки. Алексу в этом ряду достойного места не нашлось, поэтому его сделали народным представителем. По словам кожаного мальчика-аналитика, наступало очередное затмение. Солнце выбирало себе жертв. Самых лучших. Когда дошло до ацтеков, я переключила телевизор. Ацтеки, зимой? Это слишком.
Мобильная трель поймала в ванной комнате, когда я чистила зубы. Как известно самый неподходящий момент наступает в самое подходящее время.
– Эфа?
– Хто ето? – прошепелявила я, пытаясь завернуть колпачок на хихикающем тюбике с пастой.
– Катя.
– А, Катюша, – мгновенно подобрела я, услышав голос деканской секретарши. – Как ты? Уже пришла в себя после вчерашнего?
– Эфа, мне срочно нужно тебя видеть.
– Кать, сегодня выходной, – осторожно напомнила я и на всякий случай уточнила. – Суббота.
– Пожалуйста, это очень важно.
– Хорошо. Где?
– В Макдональдсе. Около вуза. Через два часа, тебя устроит?
Не особенно, но пришлось согласиться. Впрочем, может, оно и к лучшему? Услышав шорох просыпающихся домочадцев, я мигом оделась и пулей выскочила из дома. Перевела дух уже на крыльце. Рефлекторно оглянулась на соседскую половину. На дубовой двери белела полоска с печатями. Черт, а ведь еще вчера я могла сказать «да», и, возможно, все повернулось бы иначе. Бедный, бедный Романов! «А ведь я мог стать художником», – сказало Кентервильское привидение, смешивая акварельные краски.
И все-таки кому мог насолить безобидный Алекс, директор небольшой фирмы, торгующей дешевыми фильтрами для воды? Конкурентам? Вряд ли. Дела у Романова шли ни шатко ни валко: на жизнь и путешествия хватало, на бизнес нет. Обманутым покупателям? Даже не смешно. Сейчас обманутые покупатели идут в общество защиты потребителей. Если убивать каждого продавца-мошенника, то российский
Обнаружила тело тетка. За два часа до этого Романов отключил воду и свет. Гена мгновенно вылез из джакузи и пошел бродить по дому, кусая все, что попадалось ему на зубы. Теткины ноги попались ему третьими по счету. Соня решила действовать. Позвонила к Алексу. В ответ – тишина. Дверь оказалась незапертой. Вошла. Зажгла свет. И завизжала, поскольку увидела тело.
Алекс сидел за накрытым столом. Бокалы с коньяком, легкая закуска, розы в вазе. Все намекало на романтическую обстановку. Как и в случае с деканом, на теле Романова не обнаружили никаких ран. Просто взял и помер. А мне, понимаешь, теперь расхлебывай.
Я сердито топала в сторону метро. Новые сапожки чуть жали, а машина… ну, ее к бесу эту машину. Пока прогреешь, пока в пробках простоишь. Лучше по свежему воздуху пройдусь и подумаю о своей непутевой жизни. Что-то зачастила я думать о своей непутевой жизни. Просто цикл передач какой-то: «Вчера. Сегодня. Завтра». Так недолго и в депрессию впасть. Не зря психологи говорят: «Чтобы быть счастливым, думай только по понедельникам». И это правильно. Суббота и воскресенье отпадают: в эти дни весь российский народ отдыхает. Вторник, среда, четверг, пятница – подготовка к выходным. Остается понедельник. Так зачем нарушать правила?
Ответить на этот вопрос я не смогла. Справедливости ради, думалось на удивление плохо. Итак, что мы имеем в плюсе? Сравнительную молодость, сравнительную привлекательность и сравнительное богатство. Все познается в сравнении, но у других и того нет. Так что же, довольствоваться сравнениями? Вот уж нет! Я тоже хочу счастья.
Пользуясь тем, что в этот ранний час в Колымягах все еще спали, я крикнула во все горло: «Хочу счастья!» Ответило воронье. Но я правда, хочу счастья! Не конкретный набор – мужа, детей, семейные завтраки и воскресные стычки по пустякам. А нечто более абстрактное и неуловимое: ощущения свободы. Постоянной свободы. Самодостаточности. Хочу быть кошкой, которая гуляет сама по себе. Найти бы симпатичного котяру с теми же намерениями, и мы бы составили с ним отличную пару. Захотели – сошлись. Захотели – разбежались бы в разные стороны. Никаких обязательств и требований. Но где ж такого найдешь, если кругом одни ревнивые идиоты? А те, которые не идиоты, проживают не здесь. Вот стану Робинзоном, уеду на какой-нибудь необитаемый остров в Тихом океане, найду себе Пятницу, не обремененного благами цивилизации, и стану жить в свое удовольствие. Утром – кокосы, вечером – бананы, океан у ног, солнце и никаких родственников. Сказка, а не жизнь! Мы рождены, чтобы сказку сделать былью. Что ж, пора приниматься за дело. Будем лепить из серых питерских будней сказочный пельмень.
До встречи с Катей оставался час с лишним, и я решила заглянуть на телевидение, накануне ведь так и не успела. В конце концов вдруг это мой единственный шанс изменить череду обстоятельств и выйти на принципиально новый судьбоносный уровень. Чем черт не шутит!
Черт не шутил. Он издевался. В холле телецентра наблюдалось столпотворение. С последними героями был явный перебор. Все хотели стать Робинзонами и потому, заполнив анкету, штурмовали хлипкую дверь на первом этаже. Дверь прогибалась и скрипела, словно старая монахиня при взятии монастыря. Здесь мои шансы равнялись нулю. Э, нет. Мы пойдем другим путем.