Робинзон по пятницам
Шрифт:
Я завинтила на термосе пробку и аккуратно поставила его в сумку. Туда же отправилась и белокурая Тортилла в возбужденном состоянии. Пудра, помада, расческа: я готова к встрече со своим почти уже бывшим боссом. Не тушуйся, Эфа, смотри на мир проще!
Я спустилась на третий этаж, машинально отвечая на студенческие приветствия. Свернула в левое крыло. И остановилась перед массивной дубовой дверью, не решаясь ее открыть. Забавно, вроде взрослый человек, во всех отношениях уже состоятельный, но перед закрытой дверью по-прежнему робею. Кажется, стоит только войти, как тебя тут же с позором выставят вон. Пусть только попробует, вымогатель!
В приемной декана никого не было. Странно. Секретарша Катя на работе с девяти. Отлучиться и не закрыть дверь она не могла, Трохименко увольняет и за меньшие преступления, устраивая каждый раз такую гражданскую казнь, что Чернышевский в могиле крутится быстрее пропеллера. Вопрос первый, куда делась Катя? Вопрос второй, как Трохименко смог это прошляпить?
Сейчас узнаем. Я постучалась к декану.
— Игорь Борисович, это Иванова. Можно войти? Мне быстро и срочно.
Нет ответа. Заснул он что ли…
— Игорь Борисович!
Я нерешительно толкнула дверь и оказалась в кабинете. Мне тут же стало понятно, почему декан Трохименко не ответил ни на один из моих вопросов, а также отпустил секретаршу Катю…
Игорь Борисович лежал на роскошном пушистом ковре и был безнадежно мертв.
***
Я впервые видела живой труп так близко. Кино не считается, правда? Детективы тоже. Там героини обычно кричат, падают в обморок или их изысканно тошнит на новые ботинки симпатичного следователя. Я не кричала, пребывала в сознании, а мой токсикоз по жизни впервые за долгое время рассосался сам по себе. Жутковато становилось не оттого, что я стою на коленях перед свеженьким трупом, а оттого, что меня так и тянет до него дотронуться. Некрофилка выискалась! Интересно, отчего он умер? Ни крови, ни, как это называется, странгуляционной полосы на шее не видать… Господи, откуда я про полосу знаю? Не знаю. Если бы не желтоватый цвет лица, я бы решила, что Игорь Борисович прилег отдохнуть, предварительно сняв рубашку и расстегнув штаны. Из-под модных брюк выглядывали красные сердечки на белых пуговках. Я огляделась: на столе два бокала с коньяком и коробка шоколадных конфет. Кажется, господин Трохименко таки подыскал мне амурную замену. Вот сволочь, а я думала, что он до сих пор исходит муками неразделенной страсти. Кто там сегодня утром говорил про утраченные иллюзии? В своем глазу и бревна не углядела.
Я задумалась. Надо бы в милицию позвонить. Как и полагается законопослушной гражданке. Но с другой стороны, у меня экзамен идет. Студенты, наверное, уже весь учебник переписали, на телефонных счетах по нулям, теперь дурью маются. Но оставлять Трохименкова одного, без помощи и внимания как-то негуманно. Может, позвонить, вызвать милицию и пойти на экзамен? Куда подевалась Катя?!
Эх, годы уже не те, прокряхтела я, поднимаясь с колен. Впрочем, по сравнению с Трохименковым мое положение намного лучше. Чертовски хотелось выпить. И тут я совершила роковую ошибку. Подошла к столу, положила заявление на гладкую его поверхность и машинально взяла бокал. Машинально же из него и отпила. Хороший коньяк! Глотнула еще раз: не пропадать же добру. И…
— А-а! Убили!
Обернувшись, я лицом к лицу столкнулась с Милочкой, нашей уборщицей. Расширив глаза (как только контактные линзы не выпали), раскрыв рот, она с ужасом смотрела на бренные
— Мила, успокойтесь! Ничего страшного! Обычный труп.
Она перевела взгляд на меня, растерянно оглядела комнату и снова уставилась на тело Трохименко. Сделала эффектную паузу, и:
— А! Убийца! Держите ее!
Она картинно рухнула рядом с деканом. Юбка задралась, обнажив неплохие ножки в ажурных чулочках. М-да, растет благосостояние российских уборщиц: я вчера видела точно такие же в магазине женского белья. Made in France. В крайнем случае, они могут претендовать на итальянские. Стоп! Что-то тут не так… Шальная мысль, мелькнув, тут же исчезла, поскольку кабинет наполнился народом. Стало шумно и неинтересно.
***
Через два с лишним часа мое любопытство включилось в свой обычный ритм. Вместе с оперуполномоченным мы сидели в приемной декана и беседовали по душам. Вынужденно, надо сказать. Потому как моя душа в данный момент была не расположена к подобным посиделкам. К тому же в данный момент я считалась подозреваемой номер один. Признаться, новый статус не особенно веселил, но и не слишком беспокоил.
— Вы совсем не волнуетесь, — симпатичный опер строго ворошил бумажки на столе. Даже слишком строго. Переигрывал.
— А надо?
— Я бы на вашем месте точно бы волновался, — он резко поднял голову и посмотрел на меня в упор. Так обычно глядит Гена, когда очень голоден. — Вас нашли рядом с телом.
— Не меня — уборщицу. Это она лежала рядом с телом. Я стояла.
— Вы стояли, — задумчиво согласился он. — Что вы делали в кабинете декана?
— Сами же сказали, стояла. Как соляной столп.
— Не надо ерничать. Давайте будем серьезными.
— Давайте. Как вас зовут, простите? Запамятовала.
— Федор Федорович.
— Федоров? — на всякий случай уточнила я…
— Федоров.
Сердце сладко забилось. Неужели судьба сжалилась и послала мне очередного суженого? Что ж, он соответствует всем предъявленным ранее критериям: имя, фамилия, отчество, да и сам ничего. Воображение услужливо нарисовало флердоранж, обручальные кольца и пупса на капоте черной "Волги". Кто бы мог подумать, что у меня столь примитивные потребности!
— Ну, так что вы делали в кабинете декана?
Его интонации мне не понравились. Так с будущими женами не говорят. Пупс сказал "упс", обручальные кольца превратились в наручники. Это ряженый, господа! До суженого ему так же далеко как жизни на Марсе. И я к нему не имею ровным счетом никакого отношения.
Федоров смущенно откашлялся, заметив мой неприязненный взгляд:
— Что вы делали в кабинете декана?
— Принесла заявление о своем увольнении.
— И где оно?
— На столе.
— Его там нет. Ни на столе, ни на полу, ни даже в вашей сумке.
— Вы и в сумочку мою заглянули?
— Сумочку… Это, скорее, смахивает на чемодан. Или, в крайнем случае, на гламурную авоську.
Я подумала, что ослышалась:
— Простите, на что смахивает?
— На гламурную авоську. Внешне — полный гламур. О том, что внутри — я лучше помолчу.
— Да вы не стесняйтесь! Я так давно заглядывала в свою авоську, что уже и забыла о ее содержимом. Вот об этом вы мне и напомните, — я улыбнулась. Гламурно, но в меру. Тьфу ты, и откуда наши правоохранительные органы таких слов понабрались?