Робокоп I
Шрифт:
Он мог ничего не объяснять и не стал этого делать. Объяснять — значит терять время. А за это время могут погибнуть заложники.
Робокоп вошел в гулкое фойе мэрии и огляделся. Широкая мраморная лестница уходила на верхние этажи, но он решил воспользоваться лифтом. Тише и безопаснее.
Мэр, стоя на коленях, тоскливо смотрел в открытое окно, за которым кипела жизнь. Именно жизнь. Другая, спокойная и мирная. Миллионы людей сидели в своих тихих уютных квартирах, смотрели телевизор, ели, пили пиво. Или смотрели
Он вздохнул. Их было четверо. Теперь трое. Его помощник Эд Мастерсон погиб час назад, когда этот придурок, взъерепенившись из-за какой-то ерунды, разнес ему голову, нажав на курок «ингрэма».
Черт же дернул его остаться в мэрии. Он ведь был приглашен на ужин к Браунам. Нет, отказался. Сейчас бы стоял там, на улице, в окружении полиции, а не сидел здесь под дулом автомата, трясясь от страха.
— Миллер! Эй, Миллер!!! — Усиленный мегафоном голос донесся из окна, еще больше разозлив террориста. — Миллер, ты слышишь меня?
Террорист подошел к окну, стараясь держаться под прикрытием стены.
— Слышу! Что тебе нужно?
Мэр видел, что парень на взводе. Стоит его чуть-чуть задеть, вывести из состояния шаткого равновесия, и все… Конец. Он перестреляет их всех до единого. Этот парень — псих. Полный псих. Настоящий сумасшедший. Господи, ну почему он отказался от ужина! За что ему такое…
— Миллер, давай договоримся! Ты отпускаешь заложников, а мы дадим тебе все, что ты хочешь!
— Первое! Не лезьте ко мне! Я отчаянный человек! Вы думаете я не вижу ваших людей у входа? Отзовите их, быстро! А то я перестреляю всех этих чертовых заложников, ясно?
— Хорошо, хорошо. Не заводись. О'кей. Отходите, ребята!
Лейтенанта охватило отчаяние. Он все-таки заметил солдат, хотя и полный псих. С ним надо быть очень осторожным. Иначе — не миновать беды. Этот придурок, действительно, может перестрелять всех заложников. С него станется. Остается только одно: надеяться на полицейского в доспехах, который прошел внутрь, да отвлекать этого ненормального Миллера.
Он вздохнул и снова поднес микрофон к губам.
— Все, Миллер! Мы уже убрали их! Так чего ты хочешь?
Террорист оглянулся и судорожно сглотнул.
— Свежего кофе! Ты слышал! Я хочу свежего кофе!!! Потом… еще… Вот! Чтобы мне возместили все мои убытки, и хочу получить обратно свою работу.
— Хорошо! Что-то еще?
— Да! Еще я хочу новую машину и личный кабинет!!
— И какая машина тебе нравится, Миллер?
— Машина? Гм… Машина должна быть такая… большая, с мощным мотором.
Робокоп свернул за угол и пошел по коридору, изучая таблички на дверях.
«Секретарь по связям с общественностью.»
«Мэр.»
Он прошел еще три шага.
«Секретарь по…»
Ему абсолютно ничего не говорили эти надписи. Важно было одно — эта комната
— Ну скажем, «Дженерал Моторз», модель 6000. Подойдет?
— Да! Вполне! Конечно!
Мэр вздохнул. Может, этот психопат все-таки отпустит их? Господи, только бы выбраться живым из этой передряги. Только бы выбраться…
Робокоп повернулся к стене, граничащей с кабинетом мэра.
«Приборы слежения:
термограф: включен;
определитель эмоционально-физиологического состояния: включен.»
На экране обозначились человеческие фигуры. Трое на коленях — светло-синие. Цвет страха. Один стоит у окна — желтый, медленно темнеющий до оранжевого. Человек злится. С каждой секундой все больше и больше. Это опасно, он может убить заложников.
«Директива № 2».
Но и торопиться нельзя. Это также может погубить людей.
Он включил слуховые рецепторы, увеличив восприятие.
— А как насчет автоматической трансмиссии?
— Не беспокойся! Никаких проблем! Мы дадим тебе все, что ты захочешь! Абсолютно все! Только отпусти заложников, о'кей?
Миллер начал зло и глухо смеяться, потрясая автоматом.
— Лейтенант! Ты что, за дурака меня держишь, да? Ты за дурака меня держишь, твою мать, да?!!! Когда меня достают — я бешусь! А ты меня достал, лейтенант!!! Всерьез! Понял?
Он обернулся к заложникам и ткнул стволом «ингрэ-ма» в сторону мэра.
— Ну-ка, вставай, ублюдок! Вставай!!! Твоя общественность хочет с тобой встретиться!
Лицо его перекосила недобрая ухмылка. Мэр прекрасно понимал, зачем ему сказали встать — он сейчас умрет. Все просто и буднично. Вот ты был — БАНГ! — и вот тебя уже нет. Совсем. И никогда не будет. Все. Смерть. Темнота.
Он почувствовал, что не может встать. Просто не может. Ноги не слушаются его.
— Значит, ты, лейтенант, всерьез меня не воспринимаешь, да? — Миллер продолжал кричать, направляясь к мэру. — Ну ничего. Сейчас ты будешь меня воспринимать всерьез! Можешь попрощаться со своим говенным мэром, понял? Я сейчас его пристрелю и сброшу вниз, чтобы ты мог полюбоваться на этого засранца! Вставай!!! Он зашел к мэру со спины и остановился. Холодный ствол «ингрэма» коснулся затылка. И звонкий щелчок взводимого курка громко прозвучал в абсолютной тишине.
Лейтенант почувствовал, как между лопаток прокатилась горячая капля.
Все-таки он ошибся. Этот парень не купился на его разговоры и, что самое плохое, пришел в ярость. Хуже и быть не может. Сейчас он пристрелит мэра, а дальше его понесет.
Раз-два — и никого в живых не останется.
Как же он так сел в лужу? Даже если сейчас отдать приказ о штурме, солдаты все равно не успеют добежать до кабинета прежде, чем Миллер перестреляет всех. Дать команду снайперам — тоже нет смысла. Он вне досягаемости их ружей. В крайнем случае, они смогут его ранить. Но и тогда заложники погибнут.