Роботер
Шрифт:
– Джентльмены, боюсь, я всего лишь учёный, – добродушно пояснил Густав. – Я пытаюсь воздерживаться от политики.
А про себя он добавил: «По крайней мере сиюминутной». Густав посвятил жизнь строительству лучшего будущего. На настоящем он давно поставил крест.
– Но, генерал, как же так? – спросил стоявший чуть позади тип в белой мантии послушника Высокой церкви.
Мягкогубый, пухлый, смазливый тип с набриолиненными, зачёсанными назад волосами. Но глаза – камень.
– Ведь и у самых отсталых из нас есть некий моральный инстинкт. Разве нет? А вам
Он улыбнулся, показав ряд мелких острых зубов.
– Разве в вашей исследовательской команде нет женщин? Мне было бы интересно выслушать ваше мнение.
Густав настороженно посмотрел на послушника. Тот обошёл буквально все группы придворных, но лишь стоял за спинами, прислушиваясь, – и вот теперь подал голос. Чем сразу подтвердил все подозрения на свой счёт.
Участие женщин в работе Густава было вообще-то служебной тайной, хотя бы потому, что вся информация о работе Густава была тайной. Этот разговор надо заканчивать. И поскорей.
– Простите, но моё образование не позволяет мне доверять инстинктам, – натянуто улыбнувшись, выговорил Густав. – По моему опыту, они – плохая замена разуму.
Но разубедить послушника оказалось непросто.
– Ха, в Высокой церкви считают иначе. Моральный инстинкт – важное подспорье в принятии решений. Подобие духовного компаса.
Он обвёл взглядом чиновников, словно ища поддержки.
– Тогда позвольте мне задать вам вопрос, – сказал Густав. – Что, как вы думаете, сейчас представляет большую угрозу безопасности Королевства: циклическая игра или кодирование FROF-b? Уверяю вас, этот вопрос сейчас весьма интенсивно обсуждается Службой военной разведки.
Он вопросительно посмотрел на послушника.
Тот нахмурился. Его щёки порозовели. Послышались смешки. Прежде чем святоша нашёлся, что ответить, с далёкого свода загрохотал повелительный голос:
– Генерал Густав Улану! Ты можешь приблизиться к пророку!
Весь огромный зал умолк.
Густав глубоко вдохнул. Время пришло. Он поклонился чиновникам.
– Прошу извинить меня.
Он ровным, размеренным шагом пошёл к недосягаемо далёким белым вратам. Они распахнулись навстречу.
Какая насмешка судьбы! Большинство отдало бы жизнь за похвалу пророка, а Густав лишь предчувствовал беду. Идти к этим вратам следовало адмиралу Конраду Тангу – тому, кто командовал флотом при Мембури. Танг две недели назад вернул Земле важнейшую базу. Именно он представлял этот проект. Так отчего же пророк вздумал хвалить Густава? Ведь генерал намеренно тянул с готовностью целых полгода. Тут выговор был бы уместней похвалы.
Генерал вошёл в тронный зал и замер. Впереди возвышалась ступенчатая пирамида. На её вершину с далёкого потолка падал единственный луч фальшивого солнечного света. Он озарял огромный трон, на котором восседал величайший современный гений социально-политической мысли: Его Искренность Пророк Пётр Санчес.
Он сумел ответить на важнейший вопрос эпохи: «Как помирить враждующие партии, убивавшие друг друга поколениями?» Ответ: направить их усилия против общего врага.
Основанная Санчесом организация, Церковь Истинности, стала шедевром административного устройства. Она – частью финансовая пирамида, частью армия, частью культ. Она вмещает любую идеологию, при условии, что та поддерживает пророка и признаёт его власть. Санчес сумел изменить мир.
Издалека черты пророка не разглядеть – видно лишь овальное пятно чайного цвета поверх снежно-белых одежд. Ступенью ниже платформы с троном стоит Рамон Первый, Король Людей и официальный глава военного правительства Земли. Он в мундире, с головы до пят покрытом причудливыми фиолетовыми и золотыми геральдическими символами медельинов – своей любимой субсекты. Он был её духовным вождём. На ступеньках ниже короля выстроились фавориты пророка, одетые со смехотворной, вызывающей роскошью. Все они глядели на Густава и ожидали.
Он преклонил колено. Потекли секунды молчаливого ожидания. Затем загрохотали динамики, превратившие хриплый шёпот пророка в горный обвал.
– Дитя моё, ты можешь приблизиться.
Стараясь не отрывать взгляд от пола, Густав встал, подобрал полы неудобной бурой мантии реконсидеристов и пошёл верх по ступенькам. И чем выше, тем тревожней и сквернее ощущал себя генерал. Он старался не обращать внимания. Тревогу и страх вызывала батарея ультразвуковых генераторов. Трон пророка конструировали лучшие специалисты по психоархитектуре. Наблюдающие придворные, невероятная роскошь, высокая крутая лестница, да ещё ультразвук – всё нацелено на подавление, внушение благоговейного ужаса. Но Густаву оно внушало только раздражение и недоверие.
На ступени ниже короля Густав снова преклонил колено. Ступеньку намеренно сделали узкой, с тем чтобы лишить пришедшего равновесия, показать, как легко качнуться, покатиться вниз, прочь от трона, покрыв себя вечным позором.
– Ваша Искренность, позвольте представить вам генерала Густава Улану. Его работа сделала возможным освободить Мембури.
Густой, зычный, ровный голос, не выдающий никаких эмоций – какой и подобает королю. Густав знал: король предпочёл бы, чтобы проект возглавил медельин. Но едва ли жалкие научные кадры медельинов смогли бы хоть долю того, что удалось Густаву.
Король тоже был изобретением пророка. Позволяя лидерам каждой партии и секты, присоединяющейся к Церкви Истинности, сохранять власть над своими людьми, Санчес создал непредсказуемое, хаотичное правительство. Многие из присоединившихся отчаянно боролись за влияние и питали застарелую ненависть друг к другу. Санчес не позволял им стрелять в спины и бороться за власть, формально передав её третьему лицу, но оставил право последнего слова за собой, сделавшись высшим символом власти.
А это значило, что Рамона можно было с лёгкостью заменить. Король это знал, знали и придворные. Потому слово короля весило куда меньше, чем ему хотелось бы.