Роботы божьи
Шрифт:
Идея свободы, еще неясная, забрезжила перед ним. Знание о Хозяевах сулило волнующую неизвестность, приключение и свободу: свободу от вязкого болота повседневности и привычной рутины, от бессмысленной суеты, от жизни белки в колесе, от предопределенности судьбы и более того - от законов физики и жесткой детерминированности его каждодневного существования. "Война все спишет", любил говаривать Сурмилов; это была одна из любимых мишкиных фразочек. В данном случае "войной" были Хозяева, одним фактом своего бытия перечеркивавшие привычное мироустройство вместе со всем, что Егору в нем не нравилось - а не нравилось ему многое. Идея существования Хозяев человечества привела его в пугающий
Но главное, в чем он не признался бы никому на свете, даже Наташе: страшная весть священника обещала свободу от ответственности за себя и свою жизнь... свободу от себя! Свободу от тирании ума, застарелых комплексов и постылых ограничивающих мнений, вложенных ему в голову еще в нежном детстве. К счастью, Наташа не могла его слышать, потому что это были еще не мысли, а то, что им предшествует: ощущения, мыслеформы, зародыши слов. Они возникли так быстро, что не успели облечься в слова, пробежав в его мозгу яркой молнией и исчезнув там же, откуда возникли. От вида мрачных бездн, на миг приоткрывшихся в его душе под влиянием рассказа священника, по коже Егора побежали мурашки.
– Ты поверил, - тихо сказал Авдеев, вглядываясь в побледневшее лицо Егора.
Егор подавленно молчал, будучи не в силах вымолвить ни слова. Он почувствовал озноб, хотя сидел под прямыми лучами жаркого солнца.
– Почему мы должны вам верить?
– строго спросила Наташа.
– У вас нет доказательств. Ничего, кроме ваших слов.
– У меня есть доказательства. Но не для тебя - для него. Чтобы узнать, как обстоят дела на самом деле, человек должен умереть. Я не знаю, как вы умираете и что ждет вас за чертой. Может быть, это доказательство сошло бы и для тебя. Но я, правда, не знаю.
– А можно, чтобы никто не умирал? Должны ведь быть другие пути?
– Можно, - согласился Авдеев.
– Я знаю человека, который побывал там. Он вернулся с того света, сохранив ясную память о путешествии. Такое случается очень редко. Может быть, ты поверишь ему, раз не веришь мне.
– А кто он, я его знаю?
– спросил вынырнувший из самоуглубления Егор.
– Мой бывший прихожанин. Ты его видел, но вряд ли помнишь: он перестал посещать мессы, когда ты был еще маленьким ребенком.
– Отморозок?
– Наш современник. И с чипом у него все в порядке. Это из-за него я приезжал к Глостину.
Егор оживился. Его интересовало все, связанное с Глостиным - не из-за личности директора, которую он находил вполне заурядной, а потому, что тот еще не выплатил половину гонорара. И неизвестно, выплатит ли, освободившись из тюрьмы. Глостин мог отказаться платить - ведь Дубина так и не произнес речь. Не по вине Егора, хотя... Егор вспомнил первую и единственную фразу робота, произнесенную им перед нападением на председателя Дуньтаня: "Я скажу по-простому, по-нашему..." Что он имел в виду, интересно? Егор дернул головой, отгоняя тревожные мысли. Нет, ну не он же виноват в том, что двигательная система боксера сошла с ума и заставила его ударить старика. Он лишь написал речь, не более того.
Священник окончательно успокоился. Он заговорил ровным мертвым голосом, пугающе похожим на порожденные цифровыми синтезаторами монотонные голоса андроидов прошлого.
– Это случилось почти двадцать лет назад. Вряд ли ты знаешь, но перед тем, как стать известной и уважаемой персоной, учредителем компании "Уральские роботы" и владельцем бренда "Иван Дубина", Леонид Глостин занимался противозаконной деятельностью.
Егор вспомнил пьяный рассказ директора о его первом неудачном бизнесе после увольнения с военной службы, коммерческом хосписе. Глостин похвалялся, что при ликвидации заведения сумел быстро извести всех стариков
– Он организовывал подпольные бои людей и роботов. Как тебе известно, это запрещено не только правилами Федерации бокса, но и уголовным кодексом.
Егор кивнул, решив не говорить священнику про хоспис.
– Конечно, - сказал он.
– Когда японская "Тойато" выставила робота с силой удара в пять тонн, люди ушли из бокса. Я слышал про подпольные матчи, но думал, это выдумки. Кто согласится драться с роботом-боксером? Это верное самоубийство!
– К сожалению, охотники были. Их прельщали огромные гонорары. Заработок гладиаторов, как их называли, настолько же превышал нормальный доход спортсмена, насколько сила робота превосходит человеческую. Увы, это прельстило Ивана.
– Ивана?
– Да, так его звали. Хороший был парень, добрый. Улыбчивый, вроде твоей Наташи. Из-за бурного развития кибер-спорта человеческий бокс стремительно терял популярность. Иван был одним из последних боксеров-людей. Довольно среднего уровня, мне кажется. Хотя я не очень разбираюсь в человеческом боксе, это уже древняя история.
– Я тоже, - признался Егор.
– Он потерял работу и впал в депрессию. К несчастью, ему подвернулся этот урод Глостин. Он предложил Ивану выстоять три схватки по три раунда против робота-победителя прошлого сезона. Глостин сулил огромные деньги, целое состояние. Если бы бедолаге повезло, он был бы обеспечен до конца жизни. Увы, я не знал об этом. Скажи он мне, я отговорил бы его. На худой конец, донес бы в полицию, чтобы сорвать матч. Но Иван мне ничего не сказал.
Лицо священника сморщилось в страдальческой гримасе. Кажется, он до сих пор переживал, что не смог спасти своего безрассудного прихожанина.
– Иван уцелел в паре матчей - это считалось выигрышем для человека - и вообразил, что нашел правильную стратегию, которая всегда будет приносить победу. Но он забыл, что автономных роботов можно перепрограммировать, изменив алгоритм действий, что приведет к неожиданным ходам. Как говорят, и старого тюленя порой можно научить новым трюкам. В общем, в третьем матче Иван пропустил удар в грудь. Всего один, но этого хватило. Робот размозжил ему грудину, сломал все ребра и позвоночник. О внутренностях и говорить нечего - отбивная. Зрители разошлись, и Глостин бросил его умирать на мокром от дождя асфальте. Кто-то из зрителей, в ком еще осталась совесть, вызвал скорую. Та - полицию, а они на следующий день пришли ко мне, потому что в его чипе было записано, что он прихожанин моего храма. От полицейских я узнал обо всем, что случилось.
Авдеев тяжело вздохнул.
– Полиция подозревала подпольный матч, но у них не было доказательств. Они их и не искали. Среди зрителей подобных матчей попадаются влиятельные люди, а полицейским не нужны проблемы. Я поехал к Ивану домой - он жил один - и нашел там экземпляр контракта с Глостиным. Сначала я хотел отдать его полиции и посадить ублюдка. Однако, узнав про состояние несчастного, решил поступить по-иному. Иван чудом выжил, но прошел через клиническую смерть и впал в кому. Его тело существует лишь благодаря поддерживающей аппаратуре, а вот разум... Разум уцелел. Связь с ним была возможна только посредством чипа, потому что парализованное тело не реагировало на внешние раздражители. И до сих пор не реагирует. Иван теперь живет в виртуальных мирах. Он стал чем-то вроде друггла, какими они бывают, пока им не купят тело.