Роботы божьи
Шрифт:
Анна сочувственно молчала. Она пересматривала записи видеопотока с его глаз начиная с той минуты, когда Икрамов вошел в екатеринбургский офис. Ей казалось, что что-то упущено. Где-то должна быть разгадка, считала она, ведь тупиков не бывает в природе. Всегда найдется выход, нужно только искать.
– Анечка, ты не могла бы поговорить с его другглом, раз уж вы друзья?
– попросил детектив.
– И что мне ей сказать?
– осведомилась она, не прерывая просмотра.
– Пусть уговорит его сдаться, - предложил Смолин без всякой надежды.
– Не могу, милый, -
– Это будет предательство. Мы не предаем владельцев. Стоит предложить ей такое - и мы больше не друзья.
– Такая вспыльчивая?
– Да, похожа на тебя, - ответила Анна, чему-то улыбнувшись.
Оба замолчали. Внезапно она вскрикнула так громко, что Смолин от неожиданности подпрыгнул, стукнувшись головой об кровать второго яруса.
– Банзай! Нашла!..
– Что?
– оживился детектив.
– Я просмотрела запись изображения с твоих глаз с самого начала расследования. И обнаружила кое-что, что мы с тобой не заметили.
– Не тяни, - попросил Смолин.
– Помнишь, Икрамов приехал забрать из тюрьмы Глостина?
– Ну?
– Когда вы прикатили к тюрьме на скутерах, - ты и этот блондинистый майор, - Икрамов подмигнул ему и незаметно помахал рукой. А майор отвернулся и покраснел. У него при этом был очень рассерженный вид.
– Покажи!
Анна вывела перед его глазами запись требуемого эпизода. Смолин присвистнул. Тогда он ничего не заметил, однако теперь, после аниных слов, он увидел все именно так, как она описала. Собственно, Смолин и не мог ничего заметить - майор стоял сбоку и был виден лишь боковым зрением, смутно и не в фокусе. Анна выделила нужное место, увеличила, сфокусировала картинку и поместила на передний план. Действительно, майор выглядел раздосадованным. Знаки внимания руководителя президентской канцелярии его явно не порадовали.
Подмигивание Икрамова детектив тоже пропустил, однако глаза увидели - просто мозг не осознал. "Какую прорву данных воспринимает мое подсознание..." - подумал Смолин с восхищенным испугом. И весь массив записывается для вечного хранения на антарктические сервера Гулла. Каждое мгновение жизни каждого человека на Земле, за исключением инвалидов и отморозков. Масштаб этого грандиозного процесса не укладывался в голове.
– Они сотрудничают, - уверенно сказала Анна.
– Икрамов играет против тебя. Значит, майор тоже.
– А где сейчас майор?
Анна связалась с другглом техника и через мгновение сообщила:
– В Дубне. С ним сотни бойцов спецназа. Они переворачивают город вверх дном.
– Я еду туда!
– сказал Смолин и быстро вскочил, опять стукнувшись о верхнюю кровать.
Потирая ушибленную макушку, он покинул свою камеру и быстро пошел к ближайшему лифту наверх. Спустя двадцать минут он сидел, утонув в глубоком кожаном кресле веригинского катера, и наблюдал в иллюминаторе пролетающие мимо каналы Москвы. Смолин напряженно думал, как отбить подозреваемого у предателя-майора, если тот успеет сцапать беглеца раньше.
* * *
Егор проснулся от толчка и
– Приехали, - сказал контрабандист коротко.
Егор не ответил. Он еще не полностью проснулся. Чтобы осознать себя и окружающую реальность, требовалось время. Егор вспомнил процесс инициализации тела Наташи в стеклянном гробу, когда он пробуждал ее поцелуем, и слабо усмехнулся. Было в этом что-то похожее. Он зашевелился, разминая затекшие члены. Запах машинного масла и резины щекотал ноздри. Егор громко чихнул.
– Только это... извини, командир - не смог я на Беназир твою выплыть, - сказал капитан.
– Сетка подводная вокруг квартала. Посольства стерегут, видать. Придется тебе пешочком пройтись. Тут недалеко, минут десять.
Егор напрягся. Подозрения вернулись к нему с новой силой. Он лихорадочно полез наружу, пока контрабандист не схватил его и не затащил назад. Тот только добавил подозрений. Обернувшись со своего сиденья к Егору и прикрывая глаза от света ладонью, он сказал:
– Ты это, командир... Деньжат не добавишь? Я антенну локатора об сетку оборвал. Знаешь, сколько они стоят?
Жадность и надежда в голосе перевозчика были такими неподдельными, что Егор сразу успокоился. Его не собираются обманывать, запирая в железном ящике под видом лодки - только обобрать до нитки. Выбравшись из душного чрева лодки и обнаружив на расстоянии вытянутой руки от себя узкую бетонную пристань, он громко сказал в темноту люка:
– Я отдал вашему брату все, что имел.
– Что, совсем ничего нет?
Егор задумался. Одежду он не отдаст. Голым его в посольство точно не пустят. В московских учреждениях бывают введеные под давлением нудистского лобби "голые" дни, когда персоналу и посетителям для пущего сплочения рекомендовано являться полностью обнаженными. Возможно, он попадет на такой день, если Гулл их практикует, однако рисковать не хотелось.
– У меня остался только чип, но он вживлен в мозг. Я не знаю, как его оттуда достать, извините, - сказал он, с трудом подавив злорадную улыбку.
– В мозг...
– протянул отморозок разочарованно.
– Жалко, а то бы я его на рынке продал. Ну, ладно, что ж теперь... Тогда бывай.
Егор попрощался и перепрыгнул с торчащей из-под аквапленки полоски металла на пристань. Люк захлопнулся. Узкий хребет лодки исчез под сомкнувшейся над ним с сухим шлепком сверкающей пленкой. Несколько секунд был слышен ставший почти родным вой электродвигателя, но потом стих и он. Егора окружала тишина, лишь чайки высоко в небе жалобно кричали о чем-то своем. Их тоскливые крики вселяли в душу тревогу.