Родео для прекрасных дам
Шрифт:
Марьяна выглянула в холл. Катя молча замахала на нее руками — сиди, я сама уж тут как-нибудь.
Взгляд ее невольно приковывали к себе стеклянные витрины — сколько острой стали за ними. Вполне достаточно, чтобы порубить двух таких, как они с Марьяной, в капусту. А что? Вот сейчас этот оружейник там, на кухне, подсыплет им в кофе какого-нибудь сонного дурмана навроде радедорма с димедролом и потом ка-ак взмахнет вот этим мечом, что на полке, на малиновом бархате, и прощайте, родные. А тела спрячет в подвал. Тут ведь в доме подвал, наверное, как футбольное поле.
Взгляд ее застыл на
Катя встала на цыпочки и пощупала перья — поддельные, пластиковые. Все тут ненатуральное, как и эти ; мечи за стеклом, как и эти доспехи. Она воровато оглянулась, достала из сумки микрофон, открыла решетку забрала и сунула микрофон в рыцарский шлем, прикрепив его изнутри. Вот так. Никто его тут не найдет. А будет ли хорошо слышно — это один бог знает. Но иного места нет.
Она закрыла забрало. Отступила на шаг, любуясь содеянным.
— Нравится?
Катя быстро оглянулась. Долидзе стоял в дверях кухни с подносом: дымящаяся турка, кофейные чашки. Катя почувствовала, как кровь прилила к ее щекам — видел ли он, как она поставила микрофон? Еще минуту назад его не было в холле, как же она не услышала его шагов?
— Нравится. Доспехи вы сделали?
— Я. На это ушло пять месяцев. Это для одного ресторана предназначается. Пока у них там ремонт — у меня хранятся. Второй, копия этого, наверху, в моей спальне. Хотите взглянуть?
— В спальне? Нет, — Катя заспешила в гостиную. Состроила Марьяне страшные глаза — сделала, а как Сделала и что из этого получится, понятия не имею.
— Вам сахар положить? — спросил Долидзе.
— Спасибо, — Катя села на диван.
Марьяна молча смотрела, как Долидзе осторожно разливает по чашкам дымящийся кофе.
— Ну, тайм-аут прошел? — спросила она. — Вы же специально паузу взяли, чтобы серьезно обдумать то, что я вам сказала, Варлам Автандилович.
— А я запамятовал, простите — что вы мне сказали?
— То, что я знаю, этот вот пистолет и второй такой же изготовили вы, — Марьяна накрыла пистолет ладонью. — И вы передали их Мамонтову и Буркину.
— Кстати, Мамонтов по благородству ни слова про вас не сказал, — вздохнула Катя. — И дружок его тоже. Но, Варлам Автандилович, поймите, мы ведь тоже не…
— Значит, это всего лишь ваши догадки, домыслы? — Долидзе усмехнулся: — Тогда позвольте мне и относиться к этому как к вашим догадкам.
— Вы не понимаете, — Марьяна отодвинула чашку кофе резко и категорично. — Речь уже не о Мамонтове и не о какой-то там перестрелке двух пьяных пацанов. Речь об убийствах. Вот этот пистолет, — она ткнула в ствол, — он у нас. А с места убийства вашего знакомого Ореста Усольского и с места убийства охранника «Паруса» Лосева, бывшего соучастником убийства хорошо известного вам гражданина Авдюкова, были изъяты стреляные гильзы. Так вот, экспертизой
Катя смотрела на Долидзе — как он воспринимает весь этот Марьянин экспромт. То, о чем Марьяна говорила, экспертизой доказано не было — имелись только лишь обоснованные предположения. Но, возможно, Долидзе не так хорошо разбирается в вопросах баллистической экспертизы и не заметит огрех?
— Я не верю вашему ученику Мамонтову, когда он говорит, что тот, второй пистолет, потерян, — продолжала Марьяна. — Два убийства и найденные нами гильзы — все свидетельствует о том, что этот самый пистолет все еще у кого-то на руках.
— А если это другой пистолет? — негромко спросил Долидзе.
— Другой?
— Ну да, если все же мой мальчик говорит вам правду?
— Мамонтов?
— Да, Вася, который, по вашим же словам, врать не умеет, — Долидзе усмехнулся. Усмешка вышла какой-то кривоватой. — Это все, что вы мне хотели сказать, уважаемая?
— Не вынуждайте меня приезжать с ордером на обыск.
— Ах, у вас сейчас с собой его нет?
— Нет, но получить его будет нетрудно.
— Это на одних догадках-то? — Долидзе снова усмехнулся.
Катя видела — что-то произошло, что-то изменилось в нем, в его голосе, в его манере. Но когда случилась эта едва заметная перемена? Когда он говорил про Мамонтова? Когда услышал про гильзы? Или же…
— Ну, что — погадать вам? — спросил ее Долидзе, указывая глазами на свою чашку. Чашечка эта казалась слишком хрупкой для его мощной длани.
— Погадайте, Варлам Автандилович. Он наклонил чашку, покрутил ее.
— Вам в самом ближайшем времени предстоит перейти Рубикон, многоуважаемая, — сказал он. — Ваши взгляды на многие вещи изменятся. Вы еще не готовы к переменам. Собственно говоря, мы все к ним не готовы, но они все равно произойдут.
— А себе что вы нагадаете, уважаемый? — в тон ему спросила Марьяна. — Для вас уж точно перемены грядут в процессуальном плане.
— Нет, опять вы не правы — только не в процессуальном. — Долидзе поставил чашку донышком вверх. — В личном, это уж без сомнения.
Глава 34
ПЕРЕМЕНЫ ДЛЯ ВСЕХ
Они вышли из его дома, сели в машину. Смеркалось. — Надо все-таки отъехать подальше, — нервно сказала Катя, — а то совсем уж внаглую получается.
Марьяна включила зажигание. Выехали на дорогу, проехали немного вперед и снова свернули, объезжая дом Долидзе по узкому, заросшему травой-муравой тупичку в частном секторе. В этом тупичке и решили подслушивать чуткими недремлющими ушами. Марьяна долго возилась с настройкой — наушники они разделили, чтобы никто не оставался внакладе.
— Вообще-то, я не понимаю, чего мы, собственно, ждем, — сказала тихо Катя. — С чего мы взяли, что после нашего разговора он…
— Он встревожился, услышав про то, что нам известно, из какого пистолета были застрелены Лосев и Усольский. Только я не совсем понимаю, — Марьяна запнулась, закусила губу. — Что-то все-таки во всем этом не стыкуется. Я не знаю — будет ли он что-то предпринимать и когда это произойдет, но пропустить этот момент мы не вправе.