Родиться в Вифлееме [СИ]
Шрифт:
Ольга наклонилась, посмотрела в отверстие раскрытого настежь люка. Никого.
Отправления «Белокурой феи» на фронт с нетерпением ожидалось еще по одной причине: десантники. Обычно на Марите проходили подготовку пехотно-десантные части, но теперь к ним прибавились солдаты боевой базы. Плюс на месяц назад развернутую базу перебросили сколько-то сотен человек, а ввести в строй новые полигоны не успели. Командование, скрепя сердце, разрешило отрабатывать маневры проникновения и абордажного боя на свободных объектах. Иными словами, дозволялось устраивать десанты на практически любом объекте в пределах системы. Особо рекомендовалось «проявлять максимальное
Как итог, весь последний месяц от развлечений десантников вся система исходила зубным скрежетом. Они могли штурмовать астрономическую лабораторию, забраться на транспортник, высадиться на каком-нибудь патрульном корабле. Инженерные войска матерились без конца: именно им каждый раз приходилось разбираться с последствиями «учений». В большинстве случаев все происходило «цивилизовано»: через разблокированные шлюзы или аварийные выходы, но бывало, десант проходил в «условиях, максимально приближенных к боевым». То есть, с прожиганием любого свободного участка обшивки, беспределом со связью и «взятием в плен» всех, кто им попадался по дороге. Хорошо, если «пленение» проходило по графе «условное». Могли из парализаторов всех положить, а потом смыться с корабля, не оставив ни единого следа за собой. Даже разобраться, кто это так нафлибустьерничал, не удалось. Десантники, не будь дураки, смекнули, что кто-то из них переборщил, и поголовно открещивались от случившегося. Очнувшийся экипаж транспортника тоже ничего толкового сказать не мог: не видели, не слышали, ничего не поняли. В конце концов, генерал Саверро, которого Транспортная на пару с Инженерной службой затеррорезировали претензиями, осторожно похвалил четкую и красивую операцию, но категорически запретил ее повторять.
Эксцессы это прекратило, но на пыл десантников практически не повлияло.
Вот и сегодня, во время штатной работы, они засекли пару десантных модулей, неторопливо чапающих себе мимо их станции. Как обычно, послали идентификационный запрос, как обычно, получили стандартный ответ. Потом модули исчезли с экранов, задействовав систему маскировки, параллельно глуша их собственные системы сканирования ближнего космоса. На датчики наблюдения за гиперпространством ни один десантник в здравом уме не покушался: тут уж не до шуток.
На станции наблюдения дежурная смена взвыла — с таким они уже сталкивались трижды за последние полтора месяца. В принципе, нахально лезть на станции наблюдения и мешать работе воспрещалось: ближе к фронту в такой ситуации космолеты, а то и силы прикрытия отправились бы на разборки с наглецами. На Марите никому в голову не приходило придавать станциям наблюдения космолеты — хотя чего-чего, а их-то уж в случае нужды нашлось бы с запасом. Да и относились в последние дни к шалостям десантников с философским терпением: «что нельзя вылечить, надо перетерпеть».
Все же начальник смены отправил сообщение на центральную базу. Сделал безуспешную попытку заставить кого-то из командования приструнить распоясавшихся вояк. Попытался выяснить — для отчета — что за гости к ним пожаловали. На «Альфе-1» в вежливой форме послали куда подальше: там, в связи с завершением последних приготовлений, прибытием личного состава «Белокурой феи» и АРК творилось черт знает что. Разбираться, откуда взялись эти десантные модули, из какой они части и прочее, никому не было охоты.
Тогда Ольга и получила на пару с Сергеем распоряжение пойти и встретить «дорогих гостей». Десантники обычно обижались, но никто подыгрывать им
Раздражение только усилилось, когда она увидела центральный шлюз целым и невредимым. Выходит, если они не пристыковались к одному из аварийных выходов, десантный модуль вновь прожег где-то обшивку. Инженерная служба снова скандал закатит!
Ольга нетерпеливым жестом откинула назад длинные, прямые волосы. Сердито посмотрела по сторонам: ей показалось, что эти гады просто издеваются, прячутся от нее.
— Тебе, Сергей, очень повезет, если тебя «поймали» они! — по-прежнему мрачно буркнула она. — Эй! — крикнула она в пустоту коридора, — Все, мы сдаемся! Вы нас захватили! Кончайте придуриваться! Идиоты… — это уже вполголоса. Сняла с пояса интерком, набрала код командной секции:
— Сэр, тут никого н… — несколько мгновений потребовалось ей, чтобы сообразить, что она разговаривает сама с собой. Сигнала приема не было, как и индикатора статуса коммуникационной сети станции.
— Уроды! — возмущенно крикнула девушка, швыряя интерком обратно в гнездо на поясе. — Вас что, по голове там приложило?! Какого… какого вы к связи лезете?
В бешенстве она спустилась на нижний уровень, заглядывая в каждое ответвление от главного коридора. Сказать, что станция наблюдения слишком велика, вряд ли было корректно, но при желании места для игры в прядки хватило бы.
Разъяренной кошкой она вылетела на крохотную развилку. Попадись ей на глаза хоть один из этих десантников — и ему представилась бы прекрасная возможность попрактиковаться в рукопашном бое: Ольга твердо была настроена доходчиво объяснить этим недоумкам, что у каждой шутки должен быть предел.
У стены коридора, отходящего влево от развилки, сиротливо лежал небольшой фонарик. Шагнув к нему, она увидела, что обошлись с ним весьма невежливо: корпус помят, стекло лопнуло, раскрошившись сотней сверкающих капель по палубе. Ольга подобрала фонарик, выпрямилась, рассматривая крышку над аккумуляторами, где были выгравирован пятизначный идентификационный номер.
— Сергей! — крикнула она, все еще изучая покалеченный фонарик. — Ты здесь?
Сзади раздался сухой, кашляющий звук. Заряд сжатого воздуха вытолкнул из закрепленного на запястье стрелка ствола снаряд, разделившийся на две части. Горизонтальные стабилизаторы зафиксировали снаряд на стабильной, практически параллельной палубе траектории, а повернутые под углом вертикальные — разводили обе части все шире и шире, пока расстояние между ними не достигло метра.
И две бешено вибрирующих, раскаленных добела тончайших нити не натянулись до предела.
Со стуком упал на палубу фонарик, покатился в сторону, точно пытаясь уйти от плавно опускающегося на него сверху облачка черных, густых волос. Некоторые пряди стекли по хрупкой девичьей фигуре смоляным водопадом, спиралями обвившись вокруг ног.
Еще целую секунду Ольга стояла, неподвижно смотря в никуда. Потом ее ноги подломились, безвольно тело осело, повалилось вперед, разметав почти осевшее на металл облачко собственных волос. Голова девушки слетела с плеч, ударилась об декоративную панель на стене, с приглушенным хрустом упала на палубу и неторопливо покатилась обратно, словно не желая разлучаться с телом, с которым была одним целым почти двадцать лет.