Родная кровь

Стивенс Чеви

Я опять разрыдалась.

– Малыш… – В голосе Эвана слышалась беспомощность. – Ты должна перестать думать об этом. Прошу тебя.

– Ничего не могу с собой поделать. Я думаю о том, что было бы, если бы ты был на его месте, а потом я…

– Мамочка?

В комнату заглянула Элли.

Я кашлянула, стараясь, чтобы мой голос звучал как обычно.

– Что случилось, котенок?

– Не могу уснуть.

– Я сейчас приду, малыш.

Мы с Эваном попрощались, и я умылась холодной водой, надеясь, что Элли не заметит, как покраснели

мои глаза. Уложив дочку в кровать, я погладила ее по голове. Олешка мирно посапывал у нее в ногах.

А потом я подумала о матери той девушки. Она только что узнала, что ее дочь мертва. Что она делала, когда Даниэла была маленькая и не могла уснуть? Что бы подумала та женщина, узнав, что ее дочь погибла из-за того, что в моем мобильном был отключен звук?

Когда Элли уснула, я тихонько выбралась из ее кровати. Олешка тут же поднял голову, но я жестом приказала ему лежать. Пес свернулся клубочком на клетчатом пледе Элли.

Зайдя в кабинет, я ввела в компьютер «Даниэла Сильван», надеясь, что поисковик не выдаст никаких результатов. На экране появилась статья о волонтерской программе по повышению грамотности населения. На фотографии молодая девушка улыбалась, протягивая стопку книг малышам. Темно-рыжие волосы оттеняли бледную кожу. После смерти ее кожа наверняка стала еще белее. При мысли об этом у меня внутри все сжалось. Я переслала сообщение «Вы нашли ее?» и ссылку на статью Билли, зная, что у него смартфон «Блекберри» с доступом в Интернет, значит, он сразу все получит. Я ждала и ждала, проверяя ящик входящих писем каждую минуту.

Через десять минут он ответил: «Еще нет».

Выключив компьютер, я улеглась в постель, оставив мобильный на прикроватном столике. Я ворочалась несколько часов.

«Это ты виновата. Это ты во всем виновата. Это твоя вина».

На следующее утро Элли капризничала.

– Не хочу надевать плащ. Хочу синие носки. Нет, не синие, а желтые. Когда Эван вернется домой? Почему Олешке нельзя пойти со мной? Не хочу кашу.

Наконец мне удалось одеть ее, и мы уселись в машину. До школы оставалась миля, когда в моей сумочке зазвонил мобильный.

Элли, танцуя на сиденье в такт движению стеклоочистителей, запела громче.

Увидев номер Джона, я запаниковала.

– Котенок, это важный клиент, поэтому ты должна посидеть тихо, ладно?

Она продолжала петь.

Телефон зазвонил опять.

– Элли, хватит! – Я повысила голос.

– Нельзя говорить по телефону, когда ведешь машину, мамочка. Это опасно.

– Ты права. Поэтому мама съедет на обочину. – Я остановила «чероки». – Ему действительно нужна моя помощь, поэтому тебе придется помолчать, ладно?

Когда мотор заглох, шум ливня стал еще громче. Элли смотрела в окно, рисуя пальцем узоры на стекле. Она рассердилась на меня, но хотя бы молчала.

– Алло! – Я схватила трубку.

– Сара…

Его голос звучал хрипло, словно он долго кричал.

– Прости

меня за то, что случилось. Я допустила ошибку, но больше этого не повторится, ладно? Я обещаю.

Я задержала дыхание, ожидая скандала, но Джон молчал. Чтобы Элли не услышала меня, я отвернулась к окну и понизила голос.

– Джон, вчера в новостях сообщили о пропавшей девушке.

Он все еще молчал. В трубке слышался шум дорожного движения и какой-то стук. Я прислушалась. Элли рядом со мной принялась притопывать ногой. Ожидая, пока Джон ответит, я открыла бардачок и вытащила блокнот с ручкой. Передав их Элли, я жестом попросила ее нарисовать картинку. Не обращая на меня внимания, она скрестила руки на груди. Я укоризненно нахмурилась, но Элли продолжала смотреть в окно.

– Ты еще там? – спросила я.

Стук в трубке стал громче.

– Не стоило игнорировать меня. Ты была нужна мне.

– Прости меня. Но сейчас я вместе с тобой. Ты можешь мне сказать, где та девушка?

– Вместе со мной, – ровным голосом ответил он.

На мгновение во мне вспыхнула искорка надежды, но потом я поняла, что Джон не сказал, что она жива.

– С ней все в порядке?

Элли пнула приборный щиток. Перехватив ее щиколотку, я с упреком посмотрела на дочь. Вырвавшись, Элли начала подпрыгивать на сиденье.

Я зажала телефонную трубку.

– Элли, прекрати немедленно, или я не разрешу тебе идти к Меган в воскресенье с ночевкой.

Испуганно охнув, Элли замерла на месте.

– Я не знаю, что делать, – сказал Джон.

Нужно было срочно что-нибудь ему ответить. «Думай, Сара, думай. Он деперсонализирует свои жертвы. Он не хочет воспринимать их как личностей. Сделай ту девушку для него личностью».

– В новостях сказали, что ее зовут Даниэла. Есть те, кто ее любит. Ее родители просто хотят, чтобы она вернулась домой, и…

– Ты была нужна мне. Шум становился все громче, ничего не получалось. Я не мог ждать.

Я покосилась на Элли. Она опять рисовала на стекле.

– Давай поговорим об этом, и ты отпустишь ее домой, ладно?

– Это не так просто.

Я вздрогнула, вспомнив, что постоянно говорю это Эвану, причем таким же тоном.

– Просто. Ты можешь это сделать. Я знаю, что можешь. Тебе нужно остановиться и обдумать все.

Стук прекратился. А что, если это Даниэла? Может быть, она потеряла сознание?

Ливень на улице сменился обычным дождем. Элли все еще выводила узоры на стекле.

Я прикрыла телефон ладонью.

– Я выйду на минутку, котенок.

– Мама, нет! – Ее глаза расширились от испуга. – Не оставляй…

– Я сейчас вернусь. – Открыв дверь, я вышла на обочину и улыбнулась Элли. – Ты можешь завязать ей глаза, потом отвезти куда-нибудь и оставить у дороги.

В машине хмурилась Элли. Я нарисовала смешную рожицу на запотевшем стекле. Отстегнув ремень безопасности, Элли перебралась на мое сиденье и улыбнулась, пририсовывая страшные клыки к мордочке на стекле.