Родная кровь

Стивенс Чеви

– Не знаю. – Опять это разочарование в голосе.

– Тебе не нужно решать прямо сейчас. Хочешь, поболтаем немного? Недавно ты спросил меня, что я люблю есть, и мне стало интересно, какую еду предпочитаешь ты. Может, у тебя аллергия на что-нибудь?

– Нет, но я не люблю оливки. – Он произнес эту фразу вопросительным тоном.

– Я их тоже терпеть не могу. И печенку.

– Фу! – Джон с отвращением фыркнул. – Печенка – это система очищения организма.

– Именно. – Я фальшиво рассмеялась. – Джон, ты сказал, что шум становится

громче. Что ты имел в виду? Сейчас он тебя беспокоит?

Если я пойму, в чем его беда, то, может быть, смогу уговорить его отпустить Даниэлу.

– Я не хочу говорить об этом.

– Ладно, как скажешь. Я просто подумала, что тебе могут помочь с этим.

– Мне не нужна помощь.

– Я не это имела в виду. Я подумала, что если ты поговоришь со мной об этом, то, возможно, я сумею помочь тебе.

– Этот разговор ни к чему не ведет, – устало сказал он. – Я перезвоню тебе в другой раз.

– Погоди, а как же Даниэла…

Но он уже отключился.

Бросив телефон на диван, я сжала голову руками.

Через минуту последовал еще один звонок. Я посмотрела на экран телефона. Звонил Рейнолдс.

– Отличная работа, Сара. Он все еще в Камлупсе, и нам удалось более точно засечь его местоположение, поэтому мы установим патрули на основной автостраде.

– Но если Джон увидит патруль на дороге сразу после разговора со мной, не заподозрит ли он что-нибудь?

– Мы воспользуемся грузовиками дорожной инспекции, так что будет казаться, будто мы просто ловим пьяных водителей. Думаю, мы близки к победе, Сара. Мне кажется, Джон не хочет убивать Даниэлу, но в то же время не знает, что с ней теперь делать. Вы можете убедить его отпустить ее.

– Вы действительно так полагаете, Билли? Разве маньяки отпускают свои жертвы?

– Все зависит от того, насколько Джон сочтет это рискованным. Но шансы у нас есть. «Нужно воспользоваться расположением войск врага, чтобы атака принесла победу».

– И какого черта это значит?

– Вам нужно льстить ему, убеждать его в том, что он отличный парень. Говорить, что вы знаете, что он поступит правильно. Он хочет быть вашим отцом. Вот и обращайтесь с ним, как с отцом.

У меня судорогой свело живот.

– Я попытаюсь. Мне нужно идти…

Я едва успела добежать до туалета.

Но тем вечером Джон больше не звонил. Чуть позже перезвонил Рейнолдс, сообщив, что посты на дорогах ничего не дали.

На следующее утро, в субботу, Эван вернулся домой. Когда он вошел, я крепко обняла его и все не хотела отпускать.

Пока Эван распаковывал вещи, я ходила за ним по комнате, рассказывая обо всем, что произошло, и обо всех разговорах с Билли и Сэнди. Я была настолько взвинчена, что подскакивала от каждого резкого звука, но мне становилось легче оттого, что Эван дома и сможет отвлечь Элли, если Джон позвонит.

Элли не забыла о моем обещании отправиться куда-нибудь всем вместе в выходные и

радостно сообщила об этом Эвану, пока тот готовил нам горячие бутерброды и суп.

Когда она проснулась тем утром, я заверила ее, что мы сходим в парк, но Элли лишь недоверчиво посмотрела на меня. Потом я все утро, до самого приезда Эвана, провисела на телефоне, и это тоже не придало моей дочери уверенности в том, что я выполню свое обещание. Вначале пришлось пообщаться с Билли, потом позвонила Лорен. Мы не говорили с сестрой с той самой злополучной поездки за платьями, так что пришлось поболтать с ней, иначе это выглядело бы странно. Делать вид, что все нормально, было настолько тяжело, что я ужасно устала к тому моменту, как положила трубку.

После обеда мы пошли на побережье, в парк Маффео Саттон. Элли нравятся тамошние игровые площадки, и мы обычно едим мороженое на набережной. Я старалась изо всех сил, чтобы хорошо провести время с семьей, но телефон в кармане действовал мне на нервы: я все время вытаскивала его, чтобы проверить, что звонок не переведен в виброрежим.

Зайдя в кафе на набережной, мы заказали себе горячий шоколад и порцию мороженого для Элли. Малышка настояла, чтобы мы угостили мороженым и Олешку. Мы сидели за столиком на улице у пристани, глядя, как мимо по набережной проходят люди с колясками и псами на поводках. И тут у меня зазвонил телефон.

Эван застыл на месте, у меня похолодело в груди, но, посмотрев на экран, я увидела, что звонят из полиции. Я одними губами сказала Эвану «Билли», и тот, кивнув, пошел в туалет.

Рейнолдс сказал мне, что копы сейчас осматривают турбазы и гостиницы, оставляя фоторобот Джона во всех магазинах и автозаправках по пути, и проверяют записи с видеокамер наблюдения. Как только я положила трубку, Элли пролила горячий шоколад себе на курточку.

Я пошла в кафе за салфеткой, и тут на столе зазвонил телефон.

Я развернулась.

Элли поднесла трубку к уху.

– Элли, нет! Не бери трубку!

Я бросилась к столу, протянула руки к телефону…

– Мамочка сейчас не может взять трубку, потому что она проводит время со мной, – противным голосом сказала Элли и сбросила звонок.

С победоносным видом передав мне телефон, она продолжила есть мороженое. Схватив дочку за плечи, я развернула ее к себе. Элли уронила ложку.

– Элли, тебе нельзя трогать мой телефон!

– Но ты постоянно разговариваешь!

Ее глаза наполнились слезами.

Женщина за соседним столиком с укором посмотрела на меня и что-то шепнула своему спутнику. Отпустив Элли, я взглянула на экран.

Из кафе выбежал Эван.

– Я слышал крики. Что случилось?

Я лихорадочно просматривала список принятых звонков.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет Билли».

Последний звонок был от Джона.

– Сара, что случилось?

Я попыталась ответить, но голос мне не повиновался.